Дмитрий: — мы познакомились с ней на наркоманской хате. Я к тому времени кололся уже несколько месяцев. Причем плотно, а она пробовала раз или два. Мы с ней заперлись в комнате и долго разговаривали. Целовались. И я захотел, чтобы у нас что-то получилось. Но она не хотела. Говорила, что не надо спешить, что надо узнать друг друга поближе. Разную такую чепуху, через которую я не мог переступить из-за стеснительности, что ли. Впрочем, эта "чепуха" мне почему-то нравилась. И тут из кухни мой друг закричал, что "варево" готово, ну, то есть наркотик. Мы пошли с ней на кухню.
Я шепотом пожаловался другу, что она, дескать, отказывает мне. Даже не знаю, зачем я это сделал. Он расхохотался и сказал: я ей вкачу полтора кубика — и все будет о`кей. Она сначала не хотела вообще колоться, но потом согласилась на "чуть-чуть" — попробовать. Но мой друг дал ей полторы дозы. Как и обещал. Через минуту-другую она подошла ко мне и говорит: "пошли трахаться". Начался "приход" — наркотик попал в кровь. Она на глазах стала совсем другой быстро разделась и без всяких поцелуев, любовной игры, про которую я читал где-то, беззастенчиво "предложилась".
Я был тоже под балдой и кинулся на нее. Мы долго кувыркались. Я все не мог завершить начатое, но потом вдруг мне как-то враз все надоело, я весь обмяк — пошел кайф. Но не от секса — от наркотиков. А у нее как назло "снесло башку". Она вдруг начала меня щипать, кусать до крови, царапать... И все пыталась сделать из меня мужчину. А мне было уже все равно. Я поднялся.
И тут в комнату вошел еще один парень — она бросилась на него. Стащила с него одежду, повалила на кровать, он и пикнуть не успел, как она овладела им. С визгом. Я ушел опять на кухню —друг приготовил новую порцию наркоты. Мне хотелось все забыть...
Лена: — Однажды на дискотеке мне вкатили дозу. Тогда я только начинала колоться. Я забалдела, и так захотелось, что я готова была отдаться хоть кому-нибудь, хоть прямо среди танцующих. Я еле сдержалась, сняла парня, и мы побежали с ним куда-то на чердак дома. Он, кажется, мне тогда понравился. Или так показалось. Под кайфом ведь все выглядят лучше и красивее. Не помню ни лица его, ни рук, ни глаз — правда, помню, что спина у него была прыщавая. А голова вся в перхоти. Но тогда мне было все равно. Еще запомнилось, как я задом на какой-то гвоздь напоролась. Боли я не чувствовала. А кровь сильно шла. Но мы ее не останавливали —- продолжали свое. А потом мне вдруг все надоело — я перестала чувствовать.
Рыжий: — Мы покуривали с ребятами и девчонками на квартире. Мы знали, что есть наркотики, которые "пробивают" на секс, но не пробовали. И тут заявляется один "наркоша" (наркоман) из Ришона. Хвалится, что умеет варить такой сексуальный состав, что обалдеешь от желания. Как не попробовать! Ну, "раскумарились" — укололись, значит. Сидим, ждем. Кто ходит по квартире, кто просто кайфует. И вдруг слышим из соседней комнаты раздаются громкие вопли. Заглянули, а там два наших пацана друг с другом... Никто раньше не замечал за ними такого - влечения. Вообще в нашей компании с педиками разговор был короткий— по морде. У нас их не было. А тут наркотик "пробил" пацанов на гомосексуализм. Мы их еле растащили и выгнали...
Поскольку мы не можем объяснить эти рассказы, мы попросили прокоментировать их психолога с Т-Авива Мильмана Александра.
— Дело в том, что мы никак не готовим подростков к половой жизни. А сексуальное влечение сейчас наступает рано — в 13—15 лет. Желание заниматься сексом наталкивается на природный стыд. Перешагнуть психологический барьер бывает очень трудно даже взрослому человеку. Ты постой в дорогой аптеке и посмотри, что берут девушки. Транквилизаторы! Пачками. Врачи прописывают им их, чтобы убрать те самые барьеры, которые мешают расслабиться, освободить мышление от стыда, раскрепоститься. После транквилизаторов наступает слабое наркотическое опьянение.
Барьеры как бы убираются химическим путем. За транквилизаторами, которые, кстати, доступны не всем, в ход идут алкоголь и наркотики. Некоторые из них опасны тем, что поначалу не просто убирают психологические барьеры — они их убивают. И сильно стимулируют половую активность. Начинается "секс без границ". Мне пациенты часто рассказывают, как начинающие наркоманы, которым по 14 — 15 лет от роду, после приема наркотиков устраивали такие оргии, которые и описать невозможно. Любовь тут, понятно, ни при чем... Они сутками занимались групповым сексом, до полного изнеможения.
Но есть и другая беда: именно к наркотикам, которые возбуждают желание секса, человек привыкает быстрее всего. Это прекрасно понимают опытные наркоманы и используют влечение подростков к сексу как наживку.
Артем: — У нас в компании был один тип — лет сорок ему. Он кололся, но как-то себя контролировал. Так, у него было хобби - школьницы. У него квартира находилась в доме рядом со школой. Девчонки в фартучках, чистенькие такие. Прибежали на большую перемену. Одна чуть постарше, уже тут бывала, другая совсем соплячка, но очень симпатичная. Первый раз пришла — подружка уговорила попробовать кайф. Дядя бесплатно даст. А "дядя", я смотрю, губы уже на эту новенькую раскатал, меня подгоняет — заканчивай варку быстрее. Ну, укололись. Новенькой наркоман сам дозу "ставил" — аккуратно так, ручку погладил, ласковые слова. И все такое. Сел с ней на диван. Потом она к нему на колени перебралась, потом он ее на руки поднял и понес на кровать, раздел и при всех начал "пилить". Девочка не сопротивлялась... Я? Вколол себе полтора кубика, и мне все уже было по барабану...
Юля: - Да, я была наркоманской б....ю. Как получилось? Мне было 15 лет, когда парни посадили "меня на иглу и, можно сказать, тут же изнасиловали. Трое. Но я тогда и сама хотела секса, потому что уколотая была. Тормозов-то не было. А потом пошло-поехало. Денег у меня никогда не водилось, а отказаться от наркотиков не было сил. Поначалу мне даже нравилось, когда кто-то из парней угощал кубиком и мы шли в кровать. А потом секс надоел, мне стало все равно: с кем, когда, где. Лишь бы кто "раскумарил" — дал дозу, другую. Я стала шататься с одной наркоманской квартиры на другую. Меня не интересовало даже, сколько парней, мужиков использовали меня. Лежала деревянная. Балдела от очередной дозы, а о сексе, который со мной в это время как бы и происходил, я совсем не думала.
Тут, по-моему, опять нужны пояснения специалиста. Парни и девушки говорили мне, что сначала им секс под наркотиками нравился, потом вдруг разонравился.
— Не хочу лукавить. Действительно, некоторые наркотики поначалу как бы романтизируют секс. Появляется мягкая эйфория, банальная ситуация выглядит романтичной. В голове возникают сексуальные фантазии. Если молодой человек или девушка не научены раскрепощаться и не способны к фантазии в сексе, то, конечно, наркотики им помогают. Но только поначалу. Другие же наркотики, как говорится, с первого раза бьют наповал. Они резко повышают половую активность. Но после и тех и других очень быстро наступает ее спад. Полный. Мужчины делаются импотентами, у девушек прекращаются месячные, они перестают что-либо чувствовать, оргазм не достигается — идет распад организма. Физическая немощь в половой жизни влечет за собой психологические комплексы — неуверенность, разочарование и так далее.
Начинаются проблемы. У молодых людей они часто заканчиваются суицидом. Место секса прочно занимают наркотики. Они не только дают возможность забыться, но и в прямом смысле заменяют природный секс. Вот почему некоторые мои пациенты момент так называемого "прихода" сравнивают с моментом оргазма, помноженного на 10.
Сексуальная жизнь наркомана происходит в фантазиях и только под кайфом. Так что утверждать, что наркоман — мужчина, а наркоманка — женщина, можно с большой натяжкой. Если наркоманам и удается "соорудить" ребенка, то он будет уродом. К сожалению, врачи чаще упирают на то, что наркотики разрушают печень, сердечно-сосудистую систему... Между тем первым страдает мозг А второй удар наркотики наносят по детородным функциям.
Катя: — Мой муж меня подсадил на иглу. Сам он уже долго к тому времени кололся. Поэтому с сексом у него были проблемы — он был полуимпотент, а меня как раз наркотики "разблокировали". Я не могла достигнуть пика (оргазма) часов по пять. А через месяца три и у меня прекратились месячные, и я засохла, стала сухим деревом, роботом. Произошло это резко. Будто трамваем переехало все мои желания. Так мы с мужем стали похожи на два комода. Делали уколы, ложились, брались за руки и плавали. Однажды смотрели телевизор, там была эротическая сцена. В нас, кажется, что-то проснулось, мы даже обнялись и поцеловались, но дальше этого дело не пошло.
А потом во мне, как тогда мне показалось, заговорила женщина. Я усиленно начала думать, почему муж меня не хочет? Значит, я ему не нравлюсь! Решила: ну и черт с ним. Да тут еще с наркотой напряженка случилась. Пошла к нашему общему знакомому. Он женат, я замужем, но у него был наркотик. Укололись. И занялись любовью на балконе. В комнате его жена спала уколотая, но мне было наплевать. Вот этот момент и был сексуальным всплеском в моей наркоманской жизни. Но и всплеск прошел после двух наших встреч.
А потом, помню, была в Сочи, и нас там милиция "обшманала" — все отобрали. Спасибо, отпустили с миром. Я иду больная, то есть неуколотая. Вижу — "наркоша" стоит, местный. Подкатила к нему Он привел на хату. Укололись, он закрывает дверь и говорит: раздевайся! Хоть верьте, хоть проверьте у меня ничего не шелохнулось внутри — ни страха перед незнакомым мужчиной, мог изнасиловать, ни желания секса... Я только сказала: зачем? Он, старый наркоман, тоже понял, что ничего у нас не получится. И тут же ответил: да, я пошутил. Тогда я и поняла, что во мне умерла женщина.
Костя : — У меня была хорошая девушка. Я даже уберегал ее от наркотиков, хотя сам кололся. Поначалу она страшно радовалась, что я такой сильный мужчина. А потом я перестал к ней подходить. Уже после первого срыва, когда я ничего не смог сделать, то есть не возбудился совсем, мне стало страшно. Я закомплексовал. Понимал, что это— чистая психология работает, а ничего сделать с собой не мог. Начал усиленно колоться — марафонил. Наркомарафон — это когда колешься, ложишься спать, просыпаешься— опять укол.
И так — целую неделю, полторы. У меня вес был около 80 кг., а стал—48. Два зуба выпало. Полное истощение. Тут уж не до секса. Лежал трупом. Моя девушка ничего из меня выжать просто не могла и начала изменять мне. Однажды я проснулся и увидел ее в кровати с кем-то в соседней комнате. Потом уже я понял, что все наркоманские семьи или пары так и живут. Спать с кем попало считается нормой. А тогда меня такая ревность взяла. Хотел их убить, но, честное слово, сил на это у меня бы не хватило. Тогда я пошел в ванную и вскрыл себе вену...
Думаю, и этих описаний достаточно, чтобы понять: секс под наркотиками — это не такая безобидная штука, какой кажется многим молодым людям и девушкам. Бойтесь опасных допингов. Замечу, кстати, что настоящие ловеласы никогда не пользуются ни наркотиками, ни алкоголем. Им хватает слов, взглядов, прикосновений, чтобы расположить к себе ЖЕНЩИНУ...
Но это — другая тема.
— Неужели те, кто попробовал "наркотический секс", так и останутся в неведении, что нет ничего прекраснее, чем следовать своей природе и действовать так, как она подсказывает? Понимая, что такое культура чувств…
Марина : — Раньше я знала, что можно отдаться и продаться, можно даже заниматься сексом — все это и прошла. И только теперь поняла, что может быть любовь. Это когда ты вся принадлежишь ЕМУ, а ОН—тебе. Я четыре года не колюсь, стала "экологически чистой" женщиной и, кажется, испытала такое счастье...
Даша : — Я не употребляю наркотики два года. Вышла замуж. В сексе первыми "проснулись" пальцы. Как только прикоснусь к голове, к волосам мужа, у меня на глаза наплывает туман и так становится хорошо, что, кажется, больше ничего и не надо. А когда он меня обнимает, я вся таю...
пятница, 6 мая 2011 г.
Что такое наркомания
Наркомания часто рассматривалась внешне, но мне хотелось бы выявить на свет внутреннее состояние души, и тот диалог, который происходит на невидимом, духовном уровне. Еф.6:12 “потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной”.
Наркомания – это печальное счастье. В качестве наркомана я возьму себя, потому как наркотиками я увлекался более 15 лет. И только Бог по милости Своей освободил меня от этого растлевающего гниения.
Начал я с марихуаны, когда мне было 14 лет, мне она не понравилась, возможно сама плоть противилась яду. Но затем, в процессе общения с более компетентными парнями в этой области, я познакомился с настоящим кайфом. И за что полюбил его? За то многообразие фантазии которую рождают мысли, за душевную радость, музыка для ушей стала слаще мёда. Мне очень интересным показался мир в котором я живу, и закрепощение, которое обрамляет нас в юности спало с меня, и я стал для себя что-то значить, появилась самовлюблённость, граничащая с гордостью. Романтические мечты и фантазии рождались одна за другой, и жизнь казалась бесконечно интересной. Но что странно, всё это заключалось в маленьком сером крапале плана.
В молодости мы собирались по подвалам и накуривались до режущего смеха в животе, рассмеяться можно и через три часа придя домой. Но вот когда небыло этого серого комочка плана, весь мир превращался в серый ком рутины и серятины.
Должен сказать, на Дону довольно энергичные парни. Когда всё только зарождалось, анаша не продавалась. Торговать кайфом никто не осмеливался, его только дарили. И “привилегии” употреблять были у тех, кто мотался по полям. Пятнадцать лет назад это можно было назвать подвигом, т.к. облавы были ужасные. В основном контрабанды тянулись в Краснодарский край и в Казахстан (долина Чу). В г.Тимошевске на пенькозаводе, видели плакат на стене: “Увидел наркомана – убей как таракана”. Ненависть местных жителей была беспредельной, случалось даже находить кисти отрубленных рук, на которых затвердел “пластилин” (это пыльца с макушек конопли). Или того хуже, вспарывают живот, а внутрь набивают анашой. Мне нет надобности кого-то пугать, кто с этим сталкивался, тот знает, что это так. Суть в том, что не все знают, кто объединяет местных пьяных парней идти убивать приезжих торчков. Это война духов, и ненависть сплачивает их. На поле ехать было просто страшно, а тот кто не ехал, был презираем и таких считали “хвостом”.
Меня не интересовало, что твориться в стране, зачем живут люди. Меня интересовали наркоманы, их одежда, манеры, повадки, всё говорило об изысканности. Алкоголики напротив вызывали отвращение. И это накопление ненависти, которое нагнеталось невидимо внутри (духами злобы поднебесной) перерастало в умопомрачительные столкновения с обеих сторон. Духи манипулируют сердцем и сталкивают лбами людей, но страдают то не духи, болеют люди, а духи злорадствуют увечьям.
Вообще-то торчать сложнее, чем бухать, в магазине кайф не купишь. Мне приходилось ездить на поля, но буду честен, я боялся, уж очень много слухов с ужасным концом. Не менее ужасно обсаживаться на поле, первое время у меня были ужасные глюки, просто душа выходила из меня со свистом – это не опишешь. Но когда приезжал домой, сразу появлялись друзья приятели. Когда кайф кончался, рассеивались и приятели с друзьями.
С процветанием наркотиков, расцвёл и бизнес. Герои стали менее популярны, зачем рисковать, когда можно купить. Для контрабанды можно было использовать собственную семью, жену и детей. С девочкой ехать было совершенно безопасно, как влюблённая парочка, куда хочешь едешь, и сколько хочешь привозишь. И употреблять с красивыми девочками ещё интересней, особенно если она до этого не пробовала. Они кажутся ещё более божественнее, когда дунешь, таинственное молчание, разговор глаз, тихая музыка (духи блуда). Должен сказать о музыке, без которой просто не было бы того огня в котором мы разжигались. Преимущественно это был тяжёлый рок, адская музыка: AC/DC, DeepPurpl, Led Zepelin, Nazaret, Kiss, Пинк Флоид. Ну а русский рок ещё не был так развит, нравились “Воскресение”, “Пикник”, “Аквариум”. Интересно было бы заметить, что наркоманы в большей степени интеллектуалы, проблемы произошли от “большого” ума, и недостаточной любви в сердце, о которой нигде не учили и советские песни и гимны родить её не могли. Ибо Бог есть любовь.
Спортивные парни в то время были в тени и не внушали страха, они были просто накаченные застенчивыебычки, ушедшие в спорт. А наркоманов бояться и по сей день в сущности из-за подлости. Напуганный наркоман вооружается подлыми орудиями – опаска, шило, нож и т.д. и всё под прикрытием таинственности и темноты, а на хумаре готов на всё, даже поднять руку на мать. Как таковой дух наркомана увидеть невозможно, это не дым и не запах, нашим глазам не свойственно видеть мир духов. В своё время многие читали К. Кастанедо. Дон Хуан сказал, что вещество, т.е. наркотик, является проводником к хозяину вещества. Поэтому наркоман конкретно не попадает на аудиенцию с диаволом, он попадает в его сферы ложных льстивых мечтаний, самолюбия и похоти, отчего появляется состояние божка на время. И когда действие заканчивается торчёк видит себя пустым, простым и старомодным, никому не нужным.
Теперь же я открываю Библию и не вижу картинок, но я начинаю проникать в Божью невидимую любовь и с каждым днём наполняюсь Духом Святым, Который ведёт меня к Богу живому, бесконечно любящему нас. Читая Слово Божье, передозировки быть не может, чем больше читаю, тем больше люблю и хочу любить. И это истина. Диавол заменил истину ложью, окутал её своей мирской философией, которую человек принимает за духовное обогащение.
Потому и странно, что такой маленький комочек может открыть такую бездну сюреалистичных мыслей и рассуждений о невидимом. Казалось бы ничего в этом плохого нет, всё кажется величественным и прекрасным. Но это постепенно вносит в душу дисгармонию. В обсаженном состоянии я считал Слово Божье за глупость, перечисление каких-то имён, какие-то жертвы, быки и т.д., диавол так извращал в уме писание, что нельзя об этом и писать. Но по милости Бога я жив, а диавол мёртв. У диавола одна цель – расстроить человека с Богом, чтоб он не обращался к Нему. Потому что диавола ни священник, ни святая вода от сердца удалить не могут. Только кровь Иисуса и только Дух Святой могут это сделать. Бог сказал: Тот Кто в вас, сильнее того кто в мире. Я верю, что эти строки являются для кого-то тропой к Богу, Который очень ждёт вас, так как никто не ждёт!
Мне нравился мир сотворённый вокруг меня, под анашой всё восхитительно, каждое дерево и каждый цветок. Блеф в другом: те же деревья и цветы и птицы становятся мёртвыми когда нет плана, чувство опустошённости и одиночества постепенно “капает” на голову что надо курнуть, иначе крышу сорвёт с фундаментом. И вот когда нет хорошей травы, под руку попадается всё, что только можно. Существуют всевозможные вытяжки через ацетон, эфир, растворитель, чтобы изготовлять концентраты. Есть такая “монагуа”, отвар на молоке. В войну использовался снотворное при мучительных болях. Это крайне опасное зелье, от которого многие просто сошли с ума, и говорят теперь сами с собой. Мне неоднократно приходилось передозировываться этим молоком, мысли как бомбы. Меня спасли молитвы.
В процессе потребления марихуаны очень нарушается система питания, я кроме сладкого ничего не любил. Всякие борщи и котлеты я считал пищей для взрослых. Анаша разбила всякое уважение к старшим. Мы на уроках высмеивали учителей за их образ мыслей, манеры старомодно одеваться, мы их просто “убивали” смехом. Есть разница между радостью и смехом, есть смех с любовью, а есть злорадный смех. Шли мы как-то с приятелями по городу, и у одного друга был гашишь. Мы зашли в подворотню, заколотили косяк, дунули, и выходим на умняке, холёные красавцы идём, молчим. И тут к нам на встречу идут три калеки, диавол исказил их походки так, что… ну а у нас-то горя нет, сострадания тоже, с нами всё в порядке, и как только они поравнялись с нами, мы взорвались сатанинским смехом надсмехательства. Я потом когда вспоминал, просто плакал, какое жестокое сердце у меня было, какие мы гадкие бываем внутри, несмотря на то, какие мы внешне……
Летом я отдыхал в деревне у дедушки с бабушкой, они верующие. Но дедушка всерьёз меня не воспринимал, потому как я слишком спонтанно пытался выбить его из его религиозной колеи, мы как бы воевали интеллектуально. Он всегда одерживал победу, и я очень огорчался за то, что он умнее меня. Он первый дал мне библию, мне было 12 лет. Очень странная книга, странички такие тоненькие, но когда начал читать, уж слишком умной она показалась мне. И первая фраза запала в моё сердце: “Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу.” Мар.4:22 Это были первые библейские мурашки по коже, мне показалось, что кто-то смотрит на меня сверху. И мне стало радостно от того, что всё находится под контролем, что всё справедливо, какие бы злые дела ни делались их кто-то видит. Но тут мне вдруг стало стыдно из-за тайных моих грехов, которых не видел ни один человек. И стало немножко страшно, сердце моё сжалось и я подумал, что меня могут наказать, за мной наблюдают. И когда я листал страницы дальше, то аж в слух сказал: Ах! Ничего подобного в жизни я не видел. Это была открытка с лицом Иисуса Христа, в терновом венце, такого святого лица я не видел и по сей день. И мне Он очень понравился, и я сильно обрадовался что есть Бог. С тех пор я стал ходить с мыслью, что “Бог есть”.
Однажды я спросил деда: Бог сотворил всякое растение и мак в том числе, почему его запрещают? Но он ответил не по слову Божьему, а от себя - ты сам не знаешь, чего спрашиваешь – явно огорчившись. Мне стало обидно, почему дедушка знает Бога, и зачем Бог сотворил мак. И поскольку не было истинного ответа, мне было невинно легко резать мак на огороде, и я не считал это за грех, просто лекарство от безделья. И приняв опий, мне было очень хорошо, что я невольно становился на колени и молился Богу, и благодарил Его за всё. Мне очень нравилось уходить с удочкой далеко , а вокруг донские просторы, и ни души, а под опиум не чувствуешь ни голода ни усталости, и невольно я стал думать, что это сконцентрированная пища от Бога, так мало ешь, и так много сил.
И случилось так, что когда я приехал с поля с Краснодарского края (ст.Алексеевская), меня арестовали, причём кто-то навёл, и подвели черту так, что продержали всю ночь в КПЗ, а утром поехали брать остальных, якобы я повёз повёз остальных по домам. У меня были тяжёлые дни, когда тебя обвинят в предательстве, а ты не предавал.. Был суд, меня осудили но не посадили, дали условно 2 года. Пришлось смириться, пойти на завод, где всё было пропитано лелинизмом и верой в коммунизм. И чем больше я видел дымящие трубы заводов, тем больше я курил папирос. И даже писал стихи.
Ты болт, я гайка
Пока мы торчим на резьбе
Нам обоим по кайфу
Заводы фабрики бетон
Стареющая плоть
Стареющие мысли
О Господи, куда ушла любовь?
Застыла трупом в мавзолее.
Прошу прощения за серую сентиментальность, но в то время с духами коммунизма были неоспоримые эксцессы. Начальство меня, как молодого посылало во всякие дыры, то крышу зимой покрывать, то лёд оббивать, и соответственно зарплата по 16 рублей в месяц.
Очень мне нравилась группа “Воскресение”, просто за то, что они торчки и не признают веселья а воспевают скорбь и страдания, мне всегда казался оправданным ихний пессимизм. Они на самом деле поют правду мира сего, песни очень глубоки, мелодия пропитана слезами и скорбью. Ох если бы они познали Живого Бога во время.
Пришло время и я попал в армию. Нигде ещё я так не хотел свободы и одиночества. Я стал работать поваром в солдатской столовой возле озера Балхаш, это недалеко от долины Чу. В то время дедовщина имела особое место, беспредел был весьма в силе. С кем поведешься, так тебе и надо. Но были такие дни, что забыть их невозможно. И появление в части Чуйской шалы, я думал что это Божья травка, потому как покурив её было всё равно, солдат ты или генерал.За этим казалось бы даром (анаша), последовало горе, меня хлопнули, а по тем временам это катило как большое преступление. Не постесняюсь сказать, я уходил на Балхаш, садился на колени и плакал, просил Бога чтоб Он заступился за меня. Потому как офицеры пустили слух, что я стукач, и всё, у меня начала течь крыша. Дух самоубийства заработал на все 100. Открыли дело, приехал особист, в жизни так никого не боялся. Мне было страшно просыпаться, я ждал вот-вот меня закроют, потому как я отказывался дать показания, где взял шалу. Говорил что купил у строителя, но его никогда не видел.
Однажды я проснулся ночью. Холод, мороз. Вышел из казармы без шапки наголо подстрижен и пошёл на Балхаш, подошёл к озеру, и помолился Богу. Стало вставать солнце и с того берега, которого не видно, вдруг летят огромные три птицы – зачем в такую холодину? Мне холодно не было, даже хочется принять какую-нибудь боль чтобы стать чувствительным.. И вот подлетают они ко мне, делают круг над головой и летят обратно. Мне как-то стало легко. Я подумал, может это знак от Бога. И действительно, через три дня, меня замполит попросил оформить ленинскую комнату. Откуда берётся такой оптимизм, я до этого рисовал только панков, ну глаз, отдельно ухо, никаких навыков, пробовал перерисовывать, короче нигде я не учился. И тут попробовал нелюбимого мной Ильича нарисовать. Дело в том, что он получился, и довольно классно, и всё это за один день. В казарме произошло заметное волнение, я никогда не видел чтоб офицеры так радовались как дети, им так понравился Ильич. Весь этот гомон дошёл до командира части, и он сам в окружении нескольких полковников, с походкой генерала, пришёл посмотреть на вождя как на живого. Им наверное так хотелось чтоб он воскрес. Судя по выражению его лица, ему очень понравился, такой огромный, как живой. Короче это надо было видеть, как они смотрели ему в глаза, и как они стояли перед ним. Командир постоял, подумал и сказал – хорошо! Правда велел убрать воротник, т.к. он показался ему буржуйским. Я огорчился и убирать не стал, его один офицер вырезал на память. А я им совершенно красного, в профиль в кепке нарисовал. Главное тема дисбата съехала. Слава Богу!
Придя с армии я попал в круг старых друзей, встретили меня солидно, с наркозом. В то время уже начали приготовлять химию, т.е. можно было вводить в вену.
Настал мой черёд ехать за маком. Поехали на Украину, затарились. И на обратном пути меня приняли с 4 кг. маковой соломки. Когда подошёл милиционер, а за ним другой и стали спрашивать документы и содержимое сумки, я резко повернулся и сделал ноги, один из них погнался за мной, кто путал мне ноги когда я убегал, меня начало уже подгибать, я не принимал в этот день опий, и когда я бежал, ноги налились свинцом, а на встречу поезд едет не очень быстро, я даже обрадовался, думая что запрыгну на него, и когда он проходил мимо меня, я начал прыгать на вагон, но меня как будто кто-то сталкивал с него, я поднимался и опять запрыгивал, цепляясь за борта открытого вагона, меня протащило по щебню, я разодрал пузо и упал. Милиционер перестал за мной гнаться, он испугался что меня зарежет поезд, и стал кричать: Стой! Я не бегу за тобой! А я лежал в попытке ещё раз встать, никогда так близко к смерти я не был, колёса в 10-ти сантиметрах прокатывались от моей головы, а я как парализованный лежал, и не мог встать. Тут подбежал милиционер, поднял, руку заломил, и повёл в отделение.
Я в тюрьме. Народ довольно разный. Но я молился Богу, очень страшно в первый раз попасть в тюрьму. После армии прошло 4 месяца… Мне дали 2 года лишения свободы за контрабанду наркотиков. Для многих тюрьма становится домом, где им хорошо и чувствуют себя хозяевами. За этими стенами воистину открываются гениальные способности, например я узнал как можно лезвием перерезать трубу, или сделать сварочный аппарат всего из газеты и коробка спичек, всего не перечислишь.
Из заключения я вышел, стал хитрее и осторожней, но счастливый. И что интересно в тюрьме о Боге говорят все, и что Он всё на правду выведет, и что Он всё видит, но о слове Его не знают. Так как Бог хочет, чтоб Его узнали и прославили как Бога, а не как икону или тату. Очень красивые делают татуировки, но я сомневаюсь, что они могут сохранить от зла.
В миру меня ждали те же искушения. Кто сидел на игле знаком с этим состоянием, освободиться и уколоться – это желание сопровождает тебя любой срок. Тогда мы употребляли эфедрин – белый. На нём я спалил обе центральные вены, они стали твёрдые как жилы…
Через некоторое время, я познакомился с девушкой, которая стала моей женой. Мы с ней часто ездили в деревни за опиумом. Жену я тоже потихоньку стал колоть, она сама хотела, муж и жена одна плоть. В один из дней, мы приехали хорошо затареные соломой, сварили.. вмазались и я отключился., потом, когда я пришёл в себя, мою жену откачал мой друг – она тоже отключилась, только ещё и проглотила язык. Всю ночь я как мотылек порхал над ней с полотенцем, брызгал водой, откачивал, она могла уйти, и только по Божьей милости с ней ничего не произошло.
Когда я освободился, у меня зародилось желание постичь живопись. Когда я ходил в православный храм, меня привлёк взгляд Иисуса. Он смотрел любя. Постепенно я окунулся в эту науку иконописи. Я стал учиться рисовать и писать, изучал живопись. Некоторое время я постился и молился и как то странно у меня стали получаться довольно чудные картины.
При акстиненции люди идут на всё, я выносил картину за пол пайки, в ход идёт всё, одежда, обувь, машины. Один приятель покончил совсем ужасно. Когда ему уже никто не смог занять деньги, даже мать, он зашёл в туалет, завязал верёвку на шее и привязал другой конец к ручке двери, и сидя на унитазе, ногами открывая дверь, задушил сам себя.
На сексуальном плане, диавол тоже делает дыру, просто исчезает само желание иметь это Богом данное наслаждение. Опиум протекающий через сердце может высушить любовь, и оборвать до ниточки… И всё больше стал думать об освобождении от жены, я думал плоть ветшает, и подобными наслаждениями увлекаются только молодые люди, так я мыслил когда мне было 25 лет, и считал себя стариком в некотором смысле, и просто мечтал умереть в 33 года, считая это за награду… У наркоманов рано ветшает плоть, обесцвечиваются глаза, выпадают зубы, волосы, а начинается всё с сердца.
Очень больно видеть, как из красивой девчёнки диавол делает существо неопределённого пола, в грязных одеждах, с жёлтыми ногтями и зубами от никотина… И уже не редкость когда из жизни уходят в 16 лет, с молодым сохранённым обликом. Мне довелось видеть сцены с уходом в мир иной тихо и без сожалений. Но крайне страшно расставаться со своими близкими друзьями. Так однажды передозировался мой друг, а у него семья, двое детей, которых он очень любит. Мы собрались в подвале, моей мастерской, вмазались, сидим курим.. смотрим, а он уже синий, нас моментально отпустило от действия наркоза, начали откачивать, я выбежал на улицу, упал на колени и стал умолять Бога чтоб спас его. Бог помиловал, его откачали, и что странно, первые его слова, “зачем вы меня в эту грязь вытащили, мне там было так хорошо”. Обычно в таких ситуациях, людей бросают возле подъездов, это у нас не редкость.
Многим из нас приходилось перекумаривать, но итог какой? Опять возвращались на круги свои. Бытует такое выражение – мак умеет ждать. Когда я в очередной раз перекумарил, жизнь становилась свежей, появились новые перспективы, финансовые прорывы, всё налаживалось. И я помню написал в дневнике: Милый мой господин мак, меня вполне удовлетворяет твой кайф. Но тот кайф когда тебя нет, гораздо круче того кайфа, который есть у тебя, по этому я тебя покидаю (на время).
Некоторые мои приятели обеспеченные люди, так они лечились в спец. клиниках , довольно оплачиваемых. Вместо морфия им кололи норфин, это удачный его заменитель, не вызывающий привыкания. Они выздоравливали плотью, но не духом, по этому спустя некоторое время возвращались те же желания, та же доза, те же дороги. Не так давно я общался с приятелем, который был достаточно упакован, до того как игла стала ему стулом. Он менял дорогие автомобили чаще, чем люди работу. Питался в дорогих ресторанах, как он говорит – обжирался. И какой ужасный итог: года за три опий сделал его нищим. Он сейчас ходит с палочкой, на опиум денег не хватает, одно утешение телевидение, колется по праздникам, прыть угарела, дьявол его победил, но не уничтожил. Он довольно мужественный и не покончил жизнь самоубийством.
Клей я так ценил, что подсадил и свою молодую жену. У неё свои глюки. Она рассказывала что ездила с Ричи Блекмором на мотоцикле, и меня аж жаба придушила. А мне сатана через клей навязал крайне ужасную мысль, что жена моя блудит от меня, я стал верить бесам и не доверять жене. Хотя я очень её любил. У меня сначала родилась уверенность, что в женщине ничего святого нет и что рано или поздно жди измены, и будешь неосведомлённым рогоносцем. И сатана добился своего. Я разошёлся с женой. Я сам навлёк на себя проклятие, когда говорил: “Да я вообще без вас женщин могу обойтись”. И крайне жалел потом, плакал как ребёнок, моему сыну был всего 1 год. Больнее горя я ещё не пережил. Мне очень досадно и пусто стало жить, но я больше стал читать Священное Писание, и ещё больше стали рождаться вопросы без ответов. У многих начитанных людей, употребляющих наркотики, рано или поздно мысли касаются сердца, но лукавый сплёл не менее интеллектуальную паутину, религию, которая многим заменяет Живого Бога. А под кайфом мудрость не может открыться, потому как природа наркотика от нечистого, а слово Божье чисто. А что общего между Светом и тьмой? Ничего. По этому ничто нечистое в Царствие Небесное не попадёт. И с нечистыми мыслями Священного писания понять не возможно, хоть заройся в святые мощи, или спи на иконах. Бог видел моё сердце, что оно желало Его, и через тернии и ухабы, переломы и вывихи, я шёл к Нему.
Год назад (уже больше на пару-тройку лет – прим. Романа) ко мне приехали друзья из Питера, причём тоже в прошлом наркоманки и гуляки, причём приехали с мужьями и детьми. Красиво одетые, не курят не пьют, и что мне понравилось, это живые, любящие глаза. Я к ним привязался, потому как увидел любовь между ними и ко мне. Пригласил к себе домой, навонял ладаном, накурился гашиша, чтоб грузануть их своим познанием. Они пришли и совершенно не рассматривали мои картины и иконы, а больше смотрели на меня и изучали меня. Мне очень понравился их оптимизм их вера в вечную жизнь, и то бесстрашие с которым они говорят о Боге. Но думал я сам в себе, что это за верующие, которые не видят Иисуса, которого я писал в течении ни одного года. Пытался с ними полемизировать, но чудо их общения в том, что через них говорил Бог. Ни укором, ни осуждением они не изобличали меня ни в чём, от того ещё больше их полюбил. Но меня опять начала душить жаба: как этот так, я Богу служу больше чем они, ибо я помню, что я сам им о Нём говорил, когда им было не до Него, прочитал кучу монашеских книг, а они чем то выше меня и всё. Тогда я употреблял опиум и каждый день двигался по несколько раз.
И вот однажды я решился и пошёл к ним, и сказал: “Я вижу с вами Бог, у вас всё так хорошо, вы так любите друг друга. Помолитесь за меня.” Они с радостью обступили меня, возложили руки и некоторое время молились надо мной, и каждый нашёл что сказать. Меня прошибло потом (от слова – пот), но никаких галюнов или приходов я не чувствовал. Те у кого доза знают что такое кумар: с его соплями, с потом мертвеца, и с “колом” во всю спину, когда жизнь не мила и смерть не приходит. Просыпаюсь на утро, и не хочу колоться, не надо искать, бегать, унижаться. Хотя возможности у меня всегда были, мне стало очень интересно – никаких симптомов кумара. И сам в себе стал думать: да ну их, сейчас вмажусь и всё пройдёт. И в то же время мне стало стыдно, люди старались, молились и ожидают успеха.
Ну вот так, пожалуй без мук и боли я соскочил, даже желание ушло, я стал попискивать от счастья, что не надо тратить время, деньги которых у торчка и так никогда нет, потому что все деньги в основном идут на кайф. Меня всё больше интересовали Ира (её свидетельство здесь) и Лена, Макс и Эдик, я стал к ним приходить чаще и всегда они были мне рады и всегда было время для меня. Они благословили меня кучей кассет с проповедями пастора Тимохина (С-Петербург), которые и навели порядок в моём сердце. Через некоторое время меня привели в поместную Церковь, где я покаялся пред Господом и стал посещать её. Мне очень нравилось отношения людей, и никто меня не осуждал когда я курил у них на виду. Я думал, зачем мне скрываться от них, если я от Бога не скрываюсь, мне должно быть стыдно перед Ним, а потом и пред людьми.
И вот однажды я вечером читал Библию и размышлял в себе, как же мне бросить курить? И думал: ну наркотики ладно, но курево, столько лет курю, и ничего (а курил я 24 года не бросая). И из глубины сердца я услышал: “У тебя будет состояние, как буд то ты только что покурил”. Хм, интересно, кто говорит со мной? Может Бог… слишком просто.. И не стал курить потому как у меня действительно было состояние во плоти, как будто я только что покурил, а в душе каждый час дух никотина напоминал о себе, но я подчинился Богу. Потому что Бог производит в нас и хотение и действие по своему благоволению (Фил. 2:13). Бог закладывает желание и Он же его исполняет. Просто чудо, никаких мук, пластырей и экстрасенсов. Надо только послушаться Бога, Он хороший.
Пришло время и мои друзья уехали в Питер. Это так огорчило меня, как будто Иисуса с собой забрали. У меня была беда в том, что я не был рождён свыше, хотя столько книжек на эту тему прочитал. но всё равно желал этого. Пастор поместной церкви был более всех прав, потому как он сам художник и скульптор, многие его произведения находятся в музее донского казачества. Он тоже изображал Иисуса Христа но на библейские сюжеты, не для поклонения, как это делают в православной церкви. Он сказал: тебе возможно мешают идолы принять Духа Святого. Меня это зацепило за живое, как так, столько труда, пота и крови, и всё это сжечь? Да и потом откуда мне знать, прав он или нет. Мне очень много довелось выслушать советов как родиться свыше, как креститься Духом Святым. Я несколько раз объявлял пост по 3 дня на стройке, мы тогда строили крышу поместной церкви. И тогда на четвёртый день все собрались и молились надо мной, пастор даже заплакал; мне так стало стыдно за себя, что же я такое, что Бог не хочет меня принять к Себе в семью. Где и как за меня только не молились.
В то время у нас была открыта библейская школа, и там я познакомился с очень интересными людьми, у которых такие сложные судьбы, о каждом можно написать книгу. За меня молились целый час в этой школе целый час всей группой. И подходил каждый и говорил что-то своё: “тебя Бог к чему то особенному готовит; Дух сходит а ты принять Его не можешь, открой сердце”. Мне казалось, что гораздо легче было взять нож, разрезать грудь и достать это сердце, чем открыть его в духе. И когда я пришёл домой, встал на колени и сказал: “Боже, я знаю что я слишком грешен и если я не Твой, отпусти не мучь меня”. Не пойму откуда, но у меня появилось дерзновение молиться Богу и так просто я просил: “Бог, дай мне денег заработать, чтоб уехать в Питер” – я подумал внутри себя, может там меня крестит Господь. Мне девчёнки говорили, найди денег только на дорогу и приезжай. И что интересно, как любит Бог, через три дня появился заказ, директор завода заказал картину Григория Мелихова на коне, причём сказал, что хотел её заказать у академика и его уговорили обратиться ко мне. Я написал её за одну ночь. Таких успехов у меня не было ещё никогда. Её оценили в два миллиона, мне пришлось поделиться с тем, кто меня нашёл.
Мне выплатили деньги, и тут я стал сомневаться, от Бога ли это. Город большой а “лимон” маленький, буду там обузой, и не поехал. Я хочу сказать важное, без Духа Святого невозможно жить с Богом, сомнения просто разрывают сердце на части. Святой Дух ещё назван Утешителем. И когда я посещал церковь, все молились Духом Святым, , этого я не понимал, и по-прежнему думал это язычники, это секта и т.д.
Мак умеет ждать, и он меня ждал. Разъехалась библейская школа, дружить стало не с кем, в церкви все по семьям в своём благополучии, а я не люблю навязчивости. И дома проводил лёжа в постели, исследовал Писание, и естественно стал поправляться, поскольку опий и никотин перестали сушить плоть, и люди из церкви поддерживали: это тебе Бог дал время вникнуть в Слово, отдохнуть и т.д. Очень жаль что рядом не было горящего Духом христианина. Потому что через месяц я раскобанел как никогда, и не вмещался в свои одежды. Меня стало пугать собственное отражение в зеркале. Дьявол начал внушать мне кучу комплексов. И я снова начал курить: что ты за мужчина, если ты не куришь – думал я. Ну а индикатор совести портится с мелочей. Маленькое отступление как снежный ком с горы, повлёк лавину греховных увлечений, в собрании я уже держался надменно, сидел один на последнем ряду, но уже с ледяным сердцем. Что они гонят??? И уходил.
Не прошло много времени и у меня интересные друзья, которых я полюбил: музыканты, спортсмены и винтовики (винт – наркотик). Но вплёлся в нашу дружбу винт, винтом его ещё называют от того, что он ввинчивается на всю жизнь. Попробовал я в первый раз один куб, ввёл в вену, из тридцатилетнего мужчины я превратился в тринадцатилетнего пацана, помолодел за три минуты. Такой энергетики во мне ещё не было. Три дня я не совершенно спал и почти не ел. И что заманчиво, за что не возьмешься, всё получается, всё интересно. Мы втроём залезли на огромное дерево и не слазили с него часа четыре, с гитарами, губными гармошками, короче веселились.
В глубине сердца только по капельке нагнетается тревога, что всё это на халяву, как то незаслуженно что ли, укололся и сильный. На отходняке чувство депрессивности заставляет бегать в поисках опия, без него просто крышу срывает после бессонницы. Зрачок расширен на всю радужную оболочку. И мне очень не понравился животный трепет и содрогание, когда смотришь на готовый раствор в пузырьке, какое то скулящее состояние, “давайте быстрей!!!”. Грех в моей жизни стал царствовать снова, появились девочки, разврат. Опий ворвался мощной струёй, доза увеличилась. Совесть уменьшилась, сердечко охладело и стало подсыхать.
И вот однажды бежал за раствором в первом часу ночи и очень быстро перебегал дорогу, перед самым носом автомобиля. Машина остановилась, вылезли два бритоголовых красавчика и давай меня дубасить. Короче я в постели с переломами, но живой. Я благодарю Бога что Он милостив ко мне, когда меня добивали, я сказал: пацаны, ради Бога тормозите и они как-то сразу обламались. Я знаю что это дело рук дьявола. Он не прикасается когда ты молишься Богу, только молитва ставит преграду духам. Ибо ангелам заповедает о тебе, охранять тебя во всех путях твоих. В последствии этих парней посадили, но уже за убийство, они много натворили зла. Но я знаю, тюрьма учит особо. Большие шкафы громко падают. Так обидно, но когда тебя кумарит, ты не способен постоять за себя. Господь говорит: Мне отмщение, Я воздам. Я не радовался их горю.
Мы с друзьями решили всё же перекумарить, на живую без ничего. О, это тяжко весьма, особенно у кого стаж, и кому это довелось пережить, тот согласиться со мной. Просить Бога о помощи было стыдно, потому как Он уже являл милость Свою ко мне. Уехали мы на Дон, взяли палатки, одежду, пищу и удочки. Со скрежетом зубов, провели там трое суток, уснуть невозможно, колотун ужасный, я всю ночь как шашлык вокруг костра вращался, чтоб согреться. Но именно там, в физических муках, я отошёл ночью далеко от палатки, стал на колени и воззвал к Богу: “Господи, я погибаю, помоги, сделай так, чтоб я уехал в Питер”. Через четыре дня бешеного кумара, без всяких желаний соскочить, мы приехали с одной мыслью вмазаться, да так, чтоб “в сопли”. Без Бога хумарь, не хумарь, всё равно вернёшься к старому – дело не в опиуме, дело в духе опиума. Маковая коробочка – это всего лишь растение.
Я однажды ночью выставил (украл прим. Романа) шалу (коноплю) у одного местного курбаши, причём он выращивает тоже не один год, меня навёл мой друг на эту нычку, а сам уехал на Кавказ. Поскольку у нас шерстят местные Шерлоки, я поехал закопать всё что у меня было. Подальше положишь, подольше полежит. Проснулся в шесть утра, взорвал косяк надел наушники и поехал на велосипеде на гору. У меня дача на горе. Когда я уже подъехал к даче, смотрю на багажник, а сумки с гашишем нет. Я стрелой вниз еду домой, глаза ищут, но так я её и не нашёл, потом поехал опять на гору. Мне кажется так громко я ещё не кричал, хотя меня никто и не слышал, потому что я кричал внутри себя. Приехал домой и мои мысли были просто парализованы, я ни о чём не мог думать: где она? Кто-то может подобрал? Надо пойти поспрашивать и т.д до бесконечности, я был весьма огорчён до самого обеда. И тут думаю: а что скажет Бог? И открыл Библию, так наугад с закрытыми глазами, ткнул пальцем и читаю…: “Тогда сказал Господь: ты сожалеешь о растении над которым ты не трудился, и которого не растил, которое в одну ночь выросло и в одну же ночь и пропало.” (Иона 4:10) У меня волосы на голове встали дыбом. Мне стало радостно от того, что Сам Господь принимает участие в моей жизни, я воспрянул духом и выбросил в унитаз всё что у меня оставалось дома, и до сих пор не жалею об этом, а только благодарю, да и как не благодарить Бога за Его любовь?
Со случайностями я разобрался – их просто не существует, но это отдельная тема. Желание быть крещённым Духом Святым не покидало меня, как и надежда, а вот веры уже не было. Тут мне позвонили из Питера:
Саня приезжай, что ты тянешь?
Я говорю:
Да ты знаешь у меня проблемы в связи с крещением, уже девять раз за меня молились большими группами по долгу, и никак, видимо я не от Бога.
И тут Лена говорит:
Да это проще простого, становись прямо сейчас на колени…
Я тут рассмеялся
Да ты что, тут мужчины и женщины руки возлагают и пастор целую проповедь прочитал, а ты так просто, как клешню раку сломать.
Не поверил я, что это может произойти по телефону. Но сказал: Лена, молитесь за меня, Бог милостив, молитесь чтоб вырвался к вам, уж очень много соблазнов меня облепило, искушения припёрли со всех сторон и в разных красочных обёртках, вплоть до прелюбодеяний. Жить становилось всё тяжелей, грех сжимал моё сердце, собственный разум не давал ни покоя, ни утешения.. Я был уловлен своими недоразумениями и стал падать духом.
Уже вначале осени мне звонят опять:
Саня приезжай.
Я говорю:
Молитесь, если это будет угодно Богу, то приеду.
С друзьями я был так повязан, доза бешеная, но всё же я пошёл к пастору, раскрыл ему всё что у меня на душе, я ему рассказал все мои грехи, даже мать не знала обо мне столько. И он сказал: “раз такое дело – поезжай”, помолился и благословил меня. Сел я на поезд и поехал в Питер, хумарить пришлось в дороге, с собой я взял только анашу и пластилин. Бог был со мной в дороге, я много вспомнил пережитого и оставленного.
Как только я приехал, мне повезло, мы попали на собрание церкви, в которую ходят мои друзья. И покаялся перед Ним в который раз, никогда в жизни я так не плакал, слёзы текли как вода, я некого не стеснялся, потому что Дух Святой сошёл на меня в тот момент. И я получил крещение Духом Святым.
После рождения свыше я стал жить совершенно иначе и действительно уверовал, что буду жить вечно, а не существовать, как прежде влача за собой хумарящее, больное тело. Я всю неделю не спал, так мне было хорошо. И ходил ночами, гулял с Богом по Питеру, восхищался красотой города, и когда я молился, всё новые и новые звукосочетания исходили из моих уст во славу Бога. В Питер я приехал затаренный пластилином, и думал: вдруг станет грустно, дуну и всё пройдёт. Но грустно не становилось. В проповеди прозвучали слова: У одних Бог грех удалил как восток от запада, а у других он лежит в двух метрах. Я понял – это про меня, и выбросил пластилин в мусор.
Дух Святой разобрал, очистил от религиозной философии моё сердце и стал обитать во мне. Что может быть лучше. И сей самый Дух Святой, помог мне разобраться, что происходило со мной на духовном уровне. Меня сильно ненавидел сатана. Но Бог
Наркомания – это печальное счастье. В качестве наркомана я возьму себя, потому как наркотиками я увлекался более 15 лет. И только Бог по милости Своей освободил меня от этого растлевающего гниения.
Начал я с марихуаны, когда мне было 14 лет, мне она не понравилась, возможно сама плоть противилась яду. Но затем, в процессе общения с более компетентными парнями в этой области, я познакомился с настоящим кайфом. И за что полюбил его? За то многообразие фантазии которую рождают мысли, за душевную радость, музыка для ушей стала слаще мёда. Мне очень интересным показался мир в котором я живу, и закрепощение, которое обрамляет нас в юности спало с меня, и я стал для себя что-то значить, появилась самовлюблённость, граничащая с гордостью. Романтические мечты и фантазии рождались одна за другой, и жизнь казалась бесконечно интересной. Но что странно, всё это заключалось в маленьком сером крапале плана.
В молодости мы собирались по подвалам и накуривались до режущего смеха в животе, рассмеяться можно и через три часа придя домой. Но вот когда небыло этого серого комочка плана, весь мир превращался в серый ком рутины и серятины.
Должен сказать, на Дону довольно энергичные парни. Когда всё только зарождалось, анаша не продавалась. Торговать кайфом никто не осмеливался, его только дарили. И “привилегии” употреблять были у тех, кто мотался по полям. Пятнадцать лет назад это можно было назвать подвигом, т.к. облавы были ужасные. В основном контрабанды тянулись в Краснодарский край и в Казахстан (долина Чу). В г.Тимошевске на пенькозаводе, видели плакат на стене: “Увидел наркомана – убей как таракана”. Ненависть местных жителей была беспредельной, случалось даже находить кисти отрубленных рук, на которых затвердел “пластилин” (это пыльца с макушек конопли). Или того хуже, вспарывают живот, а внутрь набивают анашой. Мне нет надобности кого-то пугать, кто с этим сталкивался, тот знает, что это так. Суть в том, что не все знают, кто объединяет местных пьяных парней идти убивать приезжих торчков. Это война духов, и ненависть сплачивает их. На поле ехать было просто страшно, а тот кто не ехал, был презираем и таких считали “хвостом”.
Меня не интересовало, что твориться в стране, зачем живут люди. Меня интересовали наркоманы, их одежда, манеры, повадки, всё говорило об изысканности. Алкоголики напротив вызывали отвращение. И это накопление ненависти, которое нагнеталось невидимо внутри (духами злобы поднебесной) перерастало в умопомрачительные столкновения с обеих сторон. Духи манипулируют сердцем и сталкивают лбами людей, но страдают то не духи, болеют люди, а духи злорадствуют увечьям.
Вообще-то торчать сложнее, чем бухать, в магазине кайф не купишь. Мне приходилось ездить на поля, но буду честен, я боялся, уж очень много слухов с ужасным концом. Не менее ужасно обсаживаться на поле, первое время у меня были ужасные глюки, просто душа выходила из меня со свистом – это не опишешь. Но когда приезжал домой, сразу появлялись друзья приятели. Когда кайф кончался, рассеивались и приятели с друзьями.
С процветанием наркотиков, расцвёл и бизнес. Герои стали менее популярны, зачем рисковать, когда можно купить. Для контрабанды можно было использовать собственную семью, жену и детей. С девочкой ехать было совершенно безопасно, как влюблённая парочка, куда хочешь едешь, и сколько хочешь привозишь. И употреблять с красивыми девочками ещё интересней, особенно если она до этого не пробовала. Они кажутся ещё более божественнее, когда дунешь, таинственное молчание, разговор глаз, тихая музыка (духи блуда). Должен сказать о музыке, без которой просто не было бы того огня в котором мы разжигались. Преимущественно это был тяжёлый рок, адская музыка: AC/DC, DeepPurpl, Led Zepelin, Nazaret, Kiss, Пинк Флоид. Ну а русский рок ещё не был так развит, нравились “Воскресение”, “Пикник”, “Аквариум”. Интересно было бы заметить, что наркоманы в большей степени интеллектуалы, проблемы произошли от “большого” ума, и недостаточной любви в сердце, о которой нигде не учили и советские песни и гимны родить её не могли. Ибо Бог есть любовь.
Спортивные парни в то время были в тени и не внушали страха, они были просто накаченные застенчивыебычки, ушедшие в спорт. А наркоманов бояться и по сей день в сущности из-за подлости. Напуганный наркоман вооружается подлыми орудиями – опаска, шило, нож и т.д. и всё под прикрытием таинственности и темноты, а на хумаре готов на всё, даже поднять руку на мать. Как таковой дух наркомана увидеть невозможно, это не дым и не запах, нашим глазам не свойственно видеть мир духов. В своё время многие читали К. Кастанедо. Дон Хуан сказал, что вещество, т.е. наркотик, является проводником к хозяину вещества. Поэтому наркоман конкретно не попадает на аудиенцию с диаволом, он попадает в его сферы ложных льстивых мечтаний, самолюбия и похоти, отчего появляется состояние божка на время. И когда действие заканчивается торчёк видит себя пустым, простым и старомодным, никому не нужным.
Теперь же я открываю Библию и не вижу картинок, но я начинаю проникать в Божью невидимую любовь и с каждым днём наполняюсь Духом Святым, Который ведёт меня к Богу живому, бесконечно любящему нас. Читая Слово Божье, передозировки быть не может, чем больше читаю, тем больше люблю и хочу любить. И это истина. Диавол заменил истину ложью, окутал её своей мирской философией, которую человек принимает за духовное обогащение.
Потому и странно, что такой маленький комочек может открыть такую бездну сюреалистичных мыслей и рассуждений о невидимом. Казалось бы ничего в этом плохого нет, всё кажется величественным и прекрасным. Но это постепенно вносит в душу дисгармонию. В обсаженном состоянии я считал Слово Божье за глупость, перечисление каких-то имён, какие-то жертвы, быки и т.д., диавол так извращал в уме писание, что нельзя об этом и писать. Но по милости Бога я жив, а диавол мёртв. У диавола одна цель – расстроить человека с Богом, чтоб он не обращался к Нему. Потому что диавола ни священник, ни святая вода от сердца удалить не могут. Только кровь Иисуса и только Дух Святой могут это сделать. Бог сказал: Тот Кто в вас, сильнее того кто в мире. Я верю, что эти строки являются для кого-то тропой к Богу, Который очень ждёт вас, так как никто не ждёт!
Мне нравился мир сотворённый вокруг меня, под анашой всё восхитительно, каждое дерево и каждый цветок. Блеф в другом: те же деревья и цветы и птицы становятся мёртвыми когда нет плана, чувство опустошённости и одиночества постепенно “капает” на голову что надо курнуть, иначе крышу сорвёт с фундаментом. И вот когда нет хорошей травы, под руку попадается всё, что только можно. Существуют всевозможные вытяжки через ацетон, эфир, растворитель, чтобы изготовлять концентраты. Есть такая “монагуа”, отвар на молоке. В войну использовался снотворное при мучительных болях. Это крайне опасное зелье, от которого многие просто сошли с ума, и говорят теперь сами с собой. Мне неоднократно приходилось передозировываться этим молоком, мысли как бомбы. Меня спасли молитвы.
В процессе потребления марихуаны очень нарушается система питания, я кроме сладкого ничего не любил. Всякие борщи и котлеты я считал пищей для взрослых. Анаша разбила всякое уважение к старшим. Мы на уроках высмеивали учителей за их образ мыслей, манеры старомодно одеваться, мы их просто “убивали” смехом. Есть разница между радостью и смехом, есть смех с любовью, а есть злорадный смех. Шли мы как-то с приятелями по городу, и у одного друга был гашишь. Мы зашли в подворотню, заколотили косяк, дунули, и выходим на умняке, холёные красавцы идём, молчим. И тут к нам на встречу идут три калеки, диавол исказил их походки так, что… ну а у нас-то горя нет, сострадания тоже, с нами всё в порядке, и как только они поравнялись с нами, мы взорвались сатанинским смехом надсмехательства. Я потом когда вспоминал, просто плакал, какое жестокое сердце у меня было, какие мы гадкие бываем внутри, несмотря на то, какие мы внешне……
Летом я отдыхал в деревне у дедушки с бабушкой, они верующие. Но дедушка всерьёз меня не воспринимал, потому как я слишком спонтанно пытался выбить его из его религиозной колеи, мы как бы воевали интеллектуально. Он всегда одерживал победу, и я очень огорчался за то, что он умнее меня. Он первый дал мне библию, мне было 12 лет. Очень странная книга, странички такие тоненькие, но когда начал читать, уж слишком умной она показалась мне. И первая фраза запала в моё сердце: “Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу.” Мар.4:22 Это были первые библейские мурашки по коже, мне показалось, что кто-то смотрит на меня сверху. И мне стало радостно от того, что всё находится под контролем, что всё справедливо, какие бы злые дела ни делались их кто-то видит. Но тут мне вдруг стало стыдно из-за тайных моих грехов, которых не видел ни один человек. И стало немножко страшно, сердце моё сжалось и я подумал, что меня могут наказать, за мной наблюдают. И когда я листал страницы дальше, то аж в слух сказал: Ах! Ничего подобного в жизни я не видел. Это была открытка с лицом Иисуса Христа, в терновом венце, такого святого лица я не видел и по сей день. И мне Он очень понравился, и я сильно обрадовался что есть Бог. С тех пор я стал ходить с мыслью, что “Бог есть”.
Однажды я спросил деда: Бог сотворил всякое растение и мак в том числе, почему его запрещают? Но он ответил не по слову Божьему, а от себя - ты сам не знаешь, чего спрашиваешь – явно огорчившись. Мне стало обидно, почему дедушка знает Бога, и зачем Бог сотворил мак. И поскольку не было истинного ответа, мне было невинно легко резать мак на огороде, и я не считал это за грех, просто лекарство от безделья. И приняв опий, мне было очень хорошо, что я невольно становился на колени и молился Богу, и благодарил Его за всё. Мне очень нравилось уходить с удочкой далеко , а вокруг донские просторы, и ни души, а под опиум не чувствуешь ни голода ни усталости, и невольно я стал думать, что это сконцентрированная пища от Бога, так мало ешь, и так много сил.
И случилось так, что когда я приехал с поля с Краснодарского края (ст.Алексеевская), меня арестовали, причём кто-то навёл, и подвели черту так, что продержали всю ночь в КПЗ, а утром поехали брать остальных, якобы я повёз повёз остальных по домам. У меня были тяжёлые дни, когда тебя обвинят в предательстве, а ты не предавал.. Был суд, меня осудили но не посадили, дали условно 2 года. Пришлось смириться, пойти на завод, где всё было пропитано лелинизмом и верой в коммунизм. И чем больше я видел дымящие трубы заводов, тем больше я курил папирос. И даже писал стихи.
Ты болт, я гайка
Пока мы торчим на резьбе
Нам обоим по кайфу
Заводы фабрики бетон
Стареющая плоть
Стареющие мысли
О Господи, куда ушла любовь?
Застыла трупом в мавзолее.
Прошу прощения за серую сентиментальность, но в то время с духами коммунизма были неоспоримые эксцессы. Начальство меня, как молодого посылало во всякие дыры, то крышу зимой покрывать, то лёд оббивать, и соответственно зарплата по 16 рублей в месяц.
Очень мне нравилась группа “Воскресение”, просто за то, что они торчки и не признают веселья а воспевают скорбь и страдания, мне всегда казался оправданным ихний пессимизм. Они на самом деле поют правду мира сего, песни очень глубоки, мелодия пропитана слезами и скорбью. Ох если бы они познали Живого Бога во время.
Пришло время и я попал в армию. Нигде ещё я так не хотел свободы и одиночества. Я стал работать поваром в солдатской столовой возле озера Балхаш, это недалеко от долины Чу. В то время дедовщина имела особое место, беспредел был весьма в силе. С кем поведешься, так тебе и надо. Но были такие дни, что забыть их невозможно. И появление в части Чуйской шалы, я думал что это Божья травка, потому как покурив её было всё равно, солдат ты или генерал.За этим казалось бы даром (анаша), последовало горе, меня хлопнули, а по тем временам это катило как большое преступление. Не постесняюсь сказать, я уходил на Балхаш, садился на колени и плакал, просил Бога чтоб Он заступился за меня. Потому как офицеры пустили слух, что я стукач, и всё, у меня начала течь крыша. Дух самоубийства заработал на все 100. Открыли дело, приехал особист, в жизни так никого не боялся. Мне было страшно просыпаться, я ждал вот-вот меня закроют, потому как я отказывался дать показания, где взял шалу. Говорил что купил у строителя, но его никогда не видел.
Однажды я проснулся ночью. Холод, мороз. Вышел из казармы без шапки наголо подстрижен и пошёл на Балхаш, подошёл к озеру, и помолился Богу. Стало вставать солнце и с того берега, которого не видно, вдруг летят огромные три птицы – зачем в такую холодину? Мне холодно не было, даже хочется принять какую-нибудь боль чтобы стать чувствительным.. И вот подлетают они ко мне, делают круг над головой и летят обратно. Мне как-то стало легко. Я подумал, может это знак от Бога. И действительно, через три дня, меня замполит попросил оформить ленинскую комнату. Откуда берётся такой оптимизм, я до этого рисовал только панков, ну глаз, отдельно ухо, никаких навыков, пробовал перерисовывать, короче нигде я не учился. И тут попробовал нелюбимого мной Ильича нарисовать. Дело в том, что он получился, и довольно классно, и всё это за один день. В казарме произошло заметное волнение, я никогда не видел чтоб офицеры так радовались как дети, им так понравился Ильич. Весь этот гомон дошёл до командира части, и он сам в окружении нескольких полковников, с походкой генерала, пришёл посмотреть на вождя как на живого. Им наверное так хотелось чтоб он воскрес. Судя по выражению его лица, ему очень понравился, такой огромный, как живой. Короче это надо было видеть, как они смотрели ему в глаза, и как они стояли перед ним. Командир постоял, подумал и сказал – хорошо! Правда велел убрать воротник, т.к. он показался ему буржуйским. Я огорчился и убирать не стал, его один офицер вырезал на память. А я им совершенно красного, в профиль в кепке нарисовал. Главное тема дисбата съехала. Слава Богу!
Придя с армии я попал в круг старых друзей, встретили меня солидно, с наркозом. В то время уже начали приготовлять химию, т.е. можно было вводить в вену.
Настал мой черёд ехать за маком. Поехали на Украину, затарились. И на обратном пути меня приняли с 4 кг. маковой соломки. Когда подошёл милиционер, а за ним другой и стали спрашивать документы и содержимое сумки, я резко повернулся и сделал ноги, один из них погнался за мной, кто путал мне ноги когда я убегал, меня начало уже подгибать, я не принимал в этот день опий, и когда я бежал, ноги налились свинцом, а на встречу поезд едет не очень быстро, я даже обрадовался, думая что запрыгну на него, и когда он проходил мимо меня, я начал прыгать на вагон, но меня как будто кто-то сталкивал с него, я поднимался и опять запрыгивал, цепляясь за борта открытого вагона, меня протащило по щебню, я разодрал пузо и упал. Милиционер перестал за мной гнаться, он испугался что меня зарежет поезд, и стал кричать: Стой! Я не бегу за тобой! А я лежал в попытке ещё раз встать, никогда так близко к смерти я не был, колёса в 10-ти сантиметрах прокатывались от моей головы, а я как парализованный лежал, и не мог встать. Тут подбежал милиционер, поднял, руку заломил, и повёл в отделение.
Я в тюрьме. Народ довольно разный. Но я молился Богу, очень страшно в первый раз попасть в тюрьму. После армии прошло 4 месяца… Мне дали 2 года лишения свободы за контрабанду наркотиков. Для многих тюрьма становится домом, где им хорошо и чувствуют себя хозяевами. За этими стенами воистину открываются гениальные способности, например я узнал как можно лезвием перерезать трубу, или сделать сварочный аппарат всего из газеты и коробка спичек, всего не перечислишь.
Из заключения я вышел, стал хитрее и осторожней, но счастливый. И что интересно в тюрьме о Боге говорят все, и что Он всё на правду выведет, и что Он всё видит, но о слове Его не знают. Так как Бог хочет, чтоб Его узнали и прославили как Бога, а не как икону или тату. Очень красивые делают татуировки, но я сомневаюсь, что они могут сохранить от зла.
В миру меня ждали те же искушения. Кто сидел на игле знаком с этим состоянием, освободиться и уколоться – это желание сопровождает тебя любой срок. Тогда мы употребляли эфедрин – белый. На нём я спалил обе центральные вены, они стали твёрдые как жилы…
Через некоторое время, я познакомился с девушкой, которая стала моей женой. Мы с ней часто ездили в деревни за опиумом. Жену я тоже потихоньку стал колоть, она сама хотела, муж и жена одна плоть. В один из дней, мы приехали хорошо затареные соломой, сварили.. вмазались и я отключился., потом, когда я пришёл в себя, мою жену откачал мой друг – она тоже отключилась, только ещё и проглотила язык. Всю ночь я как мотылек порхал над ней с полотенцем, брызгал водой, откачивал, она могла уйти, и только по Божьей милости с ней ничего не произошло.
Когда я освободился, у меня зародилось желание постичь живопись. Когда я ходил в православный храм, меня привлёк взгляд Иисуса. Он смотрел любя. Постепенно я окунулся в эту науку иконописи. Я стал учиться рисовать и писать, изучал живопись. Некоторое время я постился и молился и как то странно у меня стали получаться довольно чудные картины.
При акстиненции люди идут на всё, я выносил картину за пол пайки, в ход идёт всё, одежда, обувь, машины. Один приятель покончил совсем ужасно. Когда ему уже никто не смог занять деньги, даже мать, он зашёл в туалет, завязал верёвку на шее и привязал другой конец к ручке двери, и сидя на унитазе, ногами открывая дверь, задушил сам себя.
На сексуальном плане, диавол тоже делает дыру, просто исчезает само желание иметь это Богом данное наслаждение. Опиум протекающий через сердце может высушить любовь, и оборвать до ниточки… И всё больше стал думать об освобождении от жены, я думал плоть ветшает, и подобными наслаждениями увлекаются только молодые люди, так я мыслил когда мне было 25 лет, и считал себя стариком в некотором смысле, и просто мечтал умереть в 33 года, считая это за награду… У наркоманов рано ветшает плоть, обесцвечиваются глаза, выпадают зубы, волосы, а начинается всё с сердца.
Очень больно видеть, как из красивой девчёнки диавол делает существо неопределённого пола, в грязных одеждах, с жёлтыми ногтями и зубами от никотина… И уже не редкость когда из жизни уходят в 16 лет, с молодым сохранённым обликом. Мне довелось видеть сцены с уходом в мир иной тихо и без сожалений. Но крайне страшно расставаться со своими близкими друзьями. Так однажды передозировался мой друг, а у него семья, двое детей, которых он очень любит. Мы собрались в подвале, моей мастерской, вмазались, сидим курим.. смотрим, а он уже синий, нас моментально отпустило от действия наркоза, начали откачивать, я выбежал на улицу, упал на колени и стал умолять Бога чтоб спас его. Бог помиловал, его откачали, и что странно, первые его слова, “зачем вы меня в эту грязь вытащили, мне там было так хорошо”. Обычно в таких ситуациях, людей бросают возле подъездов, это у нас не редкость.
Многим из нас приходилось перекумаривать, но итог какой? Опять возвращались на круги свои. Бытует такое выражение – мак умеет ждать. Когда я в очередной раз перекумарил, жизнь становилась свежей, появились новые перспективы, финансовые прорывы, всё налаживалось. И я помню написал в дневнике: Милый мой господин мак, меня вполне удовлетворяет твой кайф. Но тот кайф когда тебя нет, гораздо круче того кайфа, который есть у тебя, по этому я тебя покидаю (на время).
Некоторые мои приятели обеспеченные люди, так они лечились в спец. клиниках , довольно оплачиваемых. Вместо морфия им кололи норфин, это удачный его заменитель, не вызывающий привыкания. Они выздоравливали плотью, но не духом, по этому спустя некоторое время возвращались те же желания, та же доза, те же дороги. Не так давно я общался с приятелем, который был достаточно упакован, до того как игла стала ему стулом. Он менял дорогие автомобили чаще, чем люди работу. Питался в дорогих ресторанах, как он говорит – обжирался. И какой ужасный итог: года за три опий сделал его нищим. Он сейчас ходит с палочкой, на опиум денег не хватает, одно утешение телевидение, колется по праздникам, прыть угарела, дьявол его победил, но не уничтожил. Он довольно мужественный и не покончил жизнь самоубийством.
Клей я так ценил, что подсадил и свою молодую жену. У неё свои глюки. Она рассказывала что ездила с Ричи Блекмором на мотоцикле, и меня аж жаба придушила. А мне сатана через клей навязал крайне ужасную мысль, что жена моя блудит от меня, я стал верить бесам и не доверять жене. Хотя я очень её любил. У меня сначала родилась уверенность, что в женщине ничего святого нет и что рано или поздно жди измены, и будешь неосведомлённым рогоносцем. И сатана добился своего. Я разошёлся с женой. Я сам навлёк на себя проклятие, когда говорил: “Да я вообще без вас женщин могу обойтись”. И крайне жалел потом, плакал как ребёнок, моему сыну был всего 1 год. Больнее горя я ещё не пережил. Мне очень досадно и пусто стало жить, но я больше стал читать Священное Писание, и ещё больше стали рождаться вопросы без ответов. У многих начитанных людей, употребляющих наркотики, рано или поздно мысли касаются сердца, но лукавый сплёл не менее интеллектуальную паутину, религию, которая многим заменяет Живого Бога. А под кайфом мудрость не может открыться, потому как природа наркотика от нечистого, а слово Божье чисто. А что общего между Светом и тьмой? Ничего. По этому ничто нечистое в Царствие Небесное не попадёт. И с нечистыми мыслями Священного писания понять не возможно, хоть заройся в святые мощи, или спи на иконах. Бог видел моё сердце, что оно желало Его, и через тернии и ухабы, переломы и вывихи, я шёл к Нему.
Год назад (уже больше на пару-тройку лет – прим. Романа) ко мне приехали друзья из Питера, причём тоже в прошлом наркоманки и гуляки, причём приехали с мужьями и детьми. Красиво одетые, не курят не пьют, и что мне понравилось, это живые, любящие глаза. Я к ним привязался, потому как увидел любовь между ними и ко мне. Пригласил к себе домой, навонял ладаном, накурился гашиша, чтоб грузануть их своим познанием. Они пришли и совершенно не рассматривали мои картины и иконы, а больше смотрели на меня и изучали меня. Мне очень понравился их оптимизм их вера в вечную жизнь, и то бесстрашие с которым они говорят о Боге. Но думал я сам в себе, что это за верующие, которые не видят Иисуса, которого я писал в течении ни одного года. Пытался с ними полемизировать, но чудо их общения в том, что через них говорил Бог. Ни укором, ни осуждением они не изобличали меня ни в чём, от того ещё больше их полюбил. Но меня опять начала душить жаба: как этот так, я Богу служу больше чем они, ибо я помню, что я сам им о Нём говорил, когда им было не до Него, прочитал кучу монашеских книг, а они чем то выше меня и всё. Тогда я употреблял опиум и каждый день двигался по несколько раз.
И вот однажды я решился и пошёл к ним, и сказал: “Я вижу с вами Бог, у вас всё так хорошо, вы так любите друг друга. Помолитесь за меня.” Они с радостью обступили меня, возложили руки и некоторое время молились надо мной, и каждый нашёл что сказать. Меня прошибло потом (от слова – пот), но никаких галюнов или приходов я не чувствовал. Те у кого доза знают что такое кумар: с его соплями, с потом мертвеца, и с “колом” во всю спину, когда жизнь не мила и смерть не приходит. Просыпаюсь на утро, и не хочу колоться, не надо искать, бегать, унижаться. Хотя возможности у меня всегда были, мне стало очень интересно – никаких симптомов кумара. И сам в себе стал думать: да ну их, сейчас вмажусь и всё пройдёт. И в то же время мне стало стыдно, люди старались, молились и ожидают успеха.
Ну вот так, пожалуй без мук и боли я соскочил, даже желание ушло, я стал попискивать от счастья, что не надо тратить время, деньги которых у торчка и так никогда нет, потому что все деньги в основном идут на кайф. Меня всё больше интересовали Ира (её свидетельство здесь) и Лена, Макс и Эдик, я стал к ним приходить чаще и всегда они были мне рады и всегда было время для меня. Они благословили меня кучей кассет с проповедями пастора Тимохина (С-Петербург), которые и навели порядок в моём сердце. Через некоторое время меня привели в поместную Церковь, где я покаялся пред Господом и стал посещать её. Мне очень нравилось отношения людей, и никто меня не осуждал когда я курил у них на виду. Я думал, зачем мне скрываться от них, если я от Бога не скрываюсь, мне должно быть стыдно перед Ним, а потом и пред людьми.
И вот однажды я вечером читал Библию и размышлял в себе, как же мне бросить курить? И думал: ну наркотики ладно, но курево, столько лет курю, и ничего (а курил я 24 года не бросая). И из глубины сердца я услышал: “У тебя будет состояние, как буд то ты только что покурил”. Хм, интересно, кто говорит со мной? Может Бог… слишком просто.. И не стал курить потому как у меня действительно было состояние во плоти, как будто я только что покурил, а в душе каждый час дух никотина напоминал о себе, но я подчинился Богу. Потому что Бог производит в нас и хотение и действие по своему благоволению (Фил. 2:13). Бог закладывает желание и Он же его исполняет. Просто чудо, никаких мук, пластырей и экстрасенсов. Надо только послушаться Бога, Он хороший.
Пришло время и мои друзья уехали в Питер. Это так огорчило меня, как будто Иисуса с собой забрали. У меня была беда в том, что я не был рождён свыше, хотя столько книжек на эту тему прочитал. но всё равно желал этого. Пастор поместной церкви был более всех прав, потому как он сам художник и скульптор, многие его произведения находятся в музее донского казачества. Он тоже изображал Иисуса Христа но на библейские сюжеты, не для поклонения, как это делают в православной церкви. Он сказал: тебе возможно мешают идолы принять Духа Святого. Меня это зацепило за живое, как так, столько труда, пота и крови, и всё это сжечь? Да и потом откуда мне знать, прав он или нет. Мне очень много довелось выслушать советов как родиться свыше, как креститься Духом Святым. Я несколько раз объявлял пост по 3 дня на стройке, мы тогда строили крышу поместной церкви. И тогда на четвёртый день все собрались и молились надо мной, пастор даже заплакал; мне так стало стыдно за себя, что же я такое, что Бог не хочет меня принять к Себе в семью. Где и как за меня только не молились.
В то время у нас была открыта библейская школа, и там я познакомился с очень интересными людьми, у которых такие сложные судьбы, о каждом можно написать книгу. За меня молились целый час в этой школе целый час всей группой. И подходил каждый и говорил что-то своё: “тебя Бог к чему то особенному готовит; Дух сходит а ты принять Его не можешь, открой сердце”. Мне казалось, что гораздо легче было взять нож, разрезать грудь и достать это сердце, чем открыть его в духе. И когда я пришёл домой, встал на колени и сказал: “Боже, я знаю что я слишком грешен и если я не Твой, отпусти не мучь меня”. Не пойму откуда, но у меня появилось дерзновение молиться Богу и так просто я просил: “Бог, дай мне денег заработать, чтоб уехать в Питер” – я подумал внутри себя, может там меня крестит Господь. Мне девчёнки говорили, найди денег только на дорогу и приезжай. И что интересно, как любит Бог, через три дня появился заказ, директор завода заказал картину Григория Мелихова на коне, причём сказал, что хотел её заказать у академика и его уговорили обратиться ко мне. Я написал её за одну ночь. Таких успехов у меня не было ещё никогда. Её оценили в два миллиона, мне пришлось поделиться с тем, кто меня нашёл.
Мне выплатили деньги, и тут я стал сомневаться, от Бога ли это. Город большой а “лимон” маленький, буду там обузой, и не поехал. Я хочу сказать важное, без Духа Святого невозможно жить с Богом, сомнения просто разрывают сердце на части. Святой Дух ещё назван Утешителем. И когда я посещал церковь, все молились Духом Святым, , этого я не понимал, и по-прежнему думал это язычники, это секта и т.д.
Мак умеет ждать, и он меня ждал. Разъехалась библейская школа, дружить стало не с кем, в церкви все по семьям в своём благополучии, а я не люблю навязчивости. И дома проводил лёжа в постели, исследовал Писание, и естественно стал поправляться, поскольку опий и никотин перестали сушить плоть, и люди из церкви поддерживали: это тебе Бог дал время вникнуть в Слово, отдохнуть и т.д. Очень жаль что рядом не было горящего Духом христианина. Потому что через месяц я раскобанел как никогда, и не вмещался в свои одежды. Меня стало пугать собственное отражение в зеркале. Дьявол начал внушать мне кучу комплексов. И я снова начал курить: что ты за мужчина, если ты не куришь – думал я. Ну а индикатор совести портится с мелочей. Маленькое отступление как снежный ком с горы, повлёк лавину греховных увлечений, в собрании я уже держался надменно, сидел один на последнем ряду, но уже с ледяным сердцем. Что они гонят??? И уходил.
Не прошло много времени и у меня интересные друзья, которых я полюбил: музыканты, спортсмены и винтовики (винт – наркотик). Но вплёлся в нашу дружбу винт, винтом его ещё называют от того, что он ввинчивается на всю жизнь. Попробовал я в первый раз один куб, ввёл в вену, из тридцатилетнего мужчины я превратился в тринадцатилетнего пацана, помолодел за три минуты. Такой энергетики во мне ещё не было. Три дня я не совершенно спал и почти не ел. И что заманчиво, за что не возьмешься, всё получается, всё интересно. Мы втроём залезли на огромное дерево и не слазили с него часа четыре, с гитарами, губными гармошками, короче веселились.
В глубине сердца только по капельке нагнетается тревога, что всё это на халяву, как то незаслуженно что ли, укололся и сильный. На отходняке чувство депрессивности заставляет бегать в поисках опия, без него просто крышу срывает после бессонницы. Зрачок расширен на всю радужную оболочку. И мне очень не понравился животный трепет и содрогание, когда смотришь на готовый раствор в пузырьке, какое то скулящее состояние, “давайте быстрей!!!”. Грех в моей жизни стал царствовать снова, появились девочки, разврат. Опий ворвался мощной струёй, доза увеличилась. Совесть уменьшилась, сердечко охладело и стало подсыхать.
И вот однажды бежал за раствором в первом часу ночи и очень быстро перебегал дорогу, перед самым носом автомобиля. Машина остановилась, вылезли два бритоголовых красавчика и давай меня дубасить. Короче я в постели с переломами, но живой. Я благодарю Бога что Он милостив ко мне, когда меня добивали, я сказал: пацаны, ради Бога тормозите и они как-то сразу обламались. Я знаю что это дело рук дьявола. Он не прикасается когда ты молишься Богу, только молитва ставит преграду духам. Ибо ангелам заповедает о тебе, охранять тебя во всех путях твоих. В последствии этих парней посадили, но уже за убийство, они много натворили зла. Но я знаю, тюрьма учит особо. Большие шкафы громко падают. Так обидно, но когда тебя кумарит, ты не способен постоять за себя. Господь говорит: Мне отмщение, Я воздам. Я не радовался их горю.
Мы с друзьями решили всё же перекумарить, на живую без ничего. О, это тяжко весьма, особенно у кого стаж, и кому это довелось пережить, тот согласиться со мной. Просить Бога о помощи было стыдно, потому как Он уже являл милость Свою ко мне. Уехали мы на Дон, взяли палатки, одежду, пищу и удочки. Со скрежетом зубов, провели там трое суток, уснуть невозможно, колотун ужасный, я всю ночь как шашлык вокруг костра вращался, чтоб согреться. Но именно там, в физических муках, я отошёл ночью далеко от палатки, стал на колени и воззвал к Богу: “Господи, я погибаю, помоги, сделай так, чтоб я уехал в Питер”. Через четыре дня бешеного кумара, без всяких желаний соскочить, мы приехали с одной мыслью вмазаться, да так, чтоб “в сопли”. Без Бога хумарь, не хумарь, всё равно вернёшься к старому – дело не в опиуме, дело в духе опиума. Маковая коробочка – это всего лишь растение.
Я однажды ночью выставил (украл прим. Романа) шалу (коноплю) у одного местного курбаши, причём он выращивает тоже не один год, меня навёл мой друг на эту нычку, а сам уехал на Кавказ. Поскольку у нас шерстят местные Шерлоки, я поехал закопать всё что у меня было. Подальше положишь, подольше полежит. Проснулся в шесть утра, взорвал косяк надел наушники и поехал на велосипеде на гору. У меня дача на горе. Когда я уже подъехал к даче, смотрю на багажник, а сумки с гашишем нет. Я стрелой вниз еду домой, глаза ищут, но так я её и не нашёл, потом поехал опять на гору. Мне кажется так громко я ещё не кричал, хотя меня никто и не слышал, потому что я кричал внутри себя. Приехал домой и мои мысли были просто парализованы, я ни о чём не мог думать: где она? Кто-то может подобрал? Надо пойти поспрашивать и т.д до бесконечности, я был весьма огорчён до самого обеда. И тут думаю: а что скажет Бог? И открыл Библию, так наугад с закрытыми глазами, ткнул пальцем и читаю…: “Тогда сказал Господь: ты сожалеешь о растении над которым ты не трудился, и которого не растил, которое в одну ночь выросло и в одну же ночь и пропало.” (Иона 4:10) У меня волосы на голове встали дыбом. Мне стало радостно от того, что Сам Господь принимает участие в моей жизни, я воспрянул духом и выбросил в унитаз всё что у меня оставалось дома, и до сих пор не жалею об этом, а только благодарю, да и как не благодарить Бога за Его любовь?
Со случайностями я разобрался – их просто не существует, но это отдельная тема. Желание быть крещённым Духом Святым не покидало меня, как и надежда, а вот веры уже не было. Тут мне позвонили из Питера:
Саня приезжай, что ты тянешь?
Я говорю:
Да ты знаешь у меня проблемы в связи с крещением, уже девять раз за меня молились большими группами по долгу, и никак, видимо я не от Бога.
И тут Лена говорит:
Да это проще простого, становись прямо сейчас на колени…
Я тут рассмеялся
Да ты что, тут мужчины и женщины руки возлагают и пастор целую проповедь прочитал, а ты так просто, как клешню раку сломать.
Не поверил я, что это может произойти по телефону. Но сказал: Лена, молитесь за меня, Бог милостив, молитесь чтоб вырвался к вам, уж очень много соблазнов меня облепило, искушения припёрли со всех сторон и в разных красочных обёртках, вплоть до прелюбодеяний. Жить становилось всё тяжелей, грех сжимал моё сердце, собственный разум не давал ни покоя, ни утешения.. Я был уловлен своими недоразумениями и стал падать духом.
Уже вначале осени мне звонят опять:
Саня приезжай.
Я говорю:
Молитесь, если это будет угодно Богу, то приеду.
С друзьями я был так повязан, доза бешеная, но всё же я пошёл к пастору, раскрыл ему всё что у меня на душе, я ему рассказал все мои грехи, даже мать не знала обо мне столько. И он сказал: “раз такое дело – поезжай”, помолился и благословил меня. Сел я на поезд и поехал в Питер, хумарить пришлось в дороге, с собой я взял только анашу и пластилин. Бог был со мной в дороге, я много вспомнил пережитого и оставленного.
Как только я приехал, мне повезло, мы попали на собрание церкви, в которую ходят мои друзья. И покаялся перед Ним в который раз, никогда в жизни я так не плакал, слёзы текли как вода, я некого не стеснялся, потому что Дух Святой сошёл на меня в тот момент. И я получил крещение Духом Святым.
После рождения свыше я стал жить совершенно иначе и действительно уверовал, что буду жить вечно, а не существовать, как прежде влача за собой хумарящее, больное тело. Я всю неделю не спал, так мне было хорошо. И ходил ночами, гулял с Богом по Питеру, восхищался красотой города, и когда я молился, всё новые и новые звукосочетания исходили из моих уст во славу Бога. В Питер я приехал затаренный пластилином, и думал: вдруг станет грустно, дуну и всё пройдёт. Но грустно не становилось. В проповеди прозвучали слова: У одних Бог грех удалил как восток от запада, а у других он лежит в двух метрах. Я понял – это про меня, и выбросил пластилин в мусор.
Дух Святой разобрал, очистил от религиозной философии моё сердце и стал обитать во мне. Что может быть лучше. И сей самый Дух Святой, помог мне разобраться, что происходило со мной на духовном уровне. Меня сильно ненавидел сатана. Но Бог
Девушка наркоманка
После смерти мужа, я плотно "присела" на героин.
Когда я начала серьезно принимать наркотики моя жизнь перевернулась. Поначалу в наркотиках был свой кайф, хотелось перепробовать все существующие в мире наркотики. Я старалась о них узнать все. Я научилась их самостоятельно "варить", и делала это с любовью. Когда я незаметно "присела" моя жизнь превратилась в ад. Я не могла без наркотиков жить, - это стало смыслом моей жизни. Ночью меня мучили кошмары, утром я вставала с одной мыслью: "Где найти очередную дозу". Я возненавидела дочь и мать, я их оскорбляла и обижала, в особенности, когда у меня начинались ломки. Все это длилось долее четырех лет. Несколько раз я "спрыгивала", но вскоре так как замены наркотикам не находила, я начинала опять. Я возненавидела жизнь, я стала противна сама себе. Мне казалось что жизнь моя уже закончилась, и единственное что мне может помочь - это смерть. Я несколько раз пыталась покончить жизнь самоубийством.
Но бог помиловал меня. Я услышала, что есть Иисус, и что он единственный , кто может мне помочь. В начале все это казалось бредом. Но выхода у меня не было. Я покаялась, и бог меня освободил, мне стало легко, у меня появился смысл жизни. Неделю я прожила и не верила, что меня не кумарит, но к этому серьезно не отнеслась. Я решила, что "спрыгнула" собственными силами, и начала опять.
Жизнь моя стала еще хуже. Я вынесла из моей квартиры все: аппаратуру, золото и даже детские вещи, все отдала за наркотики. Меня взяли с большой порцией наркотиков и должны были посадить. В камере я поняла, что без Бога ничто, и серьезно отнеслась, пообещав Богу, что больше никогда не отойду от Него, только пусть Он простит меня и освободит. И тут начались настоящие чудеса. В камере со мной приняли в сердце Иисуса три девочки (некоторые из них сидели по 3-4 раза, а одна была за убийство). Их Бог чудным образом освободил. Меня вообще не кумарило, - это чудо! Я чудным образом попала под амнистию. О, я всегда буду благодарить Бога за это. И самое главное, Бог дал мне сейчас работу, и кем ? Поваром! Я, которая до покаяния вообще ненавидела и не умела готовить. Сейчас мне на работе никто не верит, что я никогда этому не училась. Я по професии - бармен, который только и умел, что воровать.
Думают, что я специально так говорю, чтобы меня больше хвалили. Всемогущий Бог !!! Говорят, это не возможно так готовить не обучаясь. Вы знаете, все, что происходит в моей жизни - это невозможно. Бог меня освободил от всех зависимостей - от наркотиков, от курения, от блуда, от злословия, от страха, от воровства, от ненависти к людям. Теперь я люблю людей. Я сейчас счастливый и свободный человек. Я нашла тот "кайф" в жизни, который искала, - в Боге! Я очень люблю свою мать и свою дочь, и воспитываю ее по Слову Божьему. И я хочу сказать, то, что Бог сделал в моей жизни, он может даже больше сделать в вашей. Довертесь Богу.
Когда я начала серьезно принимать наркотики моя жизнь перевернулась. Поначалу в наркотиках был свой кайф, хотелось перепробовать все существующие в мире наркотики. Я старалась о них узнать все. Я научилась их самостоятельно "варить", и делала это с любовью. Когда я незаметно "присела" моя жизнь превратилась в ад. Я не могла без наркотиков жить, - это стало смыслом моей жизни. Ночью меня мучили кошмары, утром я вставала с одной мыслью: "Где найти очередную дозу". Я возненавидела дочь и мать, я их оскорбляла и обижала, в особенности, когда у меня начинались ломки. Все это длилось долее четырех лет. Несколько раз я "спрыгивала", но вскоре так как замены наркотикам не находила, я начинала опять. Я возненавидела жизнь, я стала противна сама себе. Мне казалось что жизнь моя уже закончилась, и единственное что мне может помочь - это смерть. Я несколько раз пыталась покончить жизнь самоубийством.
Но бог помиловал меня. Я услышала, что есть Иисус, и что он единственный , кто может мне помочь. В начале все это казалось бредом. Но выхода у меня не было. Я покаялась, и бог меня освободил, мне стало легко, у меня появился смысл жизни. Неделю я прожила и не верила, что меня не кумарит, но к этому серьезно не отнеслась. Я решила, что "спрыгнула" собственными силами, и начала опять.
Жизнь моя стала еще хуже. Я вынесла из моей квартиры все: аппаратуру, золото и даже детские вещи, все отдала за наркотики. Меня взяли с большой порцией наркотиков и должны были посадить. В камере я поняла, что без Бога ничто, и серьезно отнеслась, пообещав Богу, что больше никогда не отойду от Него, только пусть Он простит меня и освободит. И тут начались настоящие чудеса. В камере со мной приняли в сердце Иисуса три девочки (некоторые из них сидели по 3-4 раза, а одна была за убийство). Их Бог чудным образом освободил. Меня вообще не кумарило, - это чудо! Я чудным образом попала под амнистию. О, я всегда буду благодарить Бога за это. И самое главное, Бог дал мне сейчас работу, и кем ? Поваром! Я, которая до покаяния вообще ненавидела и не умела готовить. Сейчас мне на работе никто не верит, что я никогда этому не училась. Я по професии - бармен, который только и умел, что воровать.
Думают, что я специально так говорю, чтобы меня больше хвалили. Всемогущий Бог !!! Говорят, это не возможно так готовить не обучаясь. Вы знаете, все, что происходит в моей жизни - это невозможно. Бог меня освободил от всех зависимостей - от наркотиков, от курения, от блуда, от злословия, от страха, от воровства, от ненависти к людям. Теперь я люблю людей. Я сейчас счастливый и свободный человек. Я нашла тот "кайф" в жизни, который искала, - в Боге! Я очень люблю свою мать и свою дочь, и воспитываю ее по Слову Божьему. И я хочу сказать, то, что Бог сделал в моей жизни, он может даже больше сделать в вашей. Довертесь Богу.
Девятка
Лично я любил закрутить парочку-другую джоинтов, выйти на балкон и с наслаждением, присущему только мне, вдохнуть ароматный дым казахских шишек, приготовить зеленый чай с лимоном, выключить телефон, включить Х-Вох, поставить на play какого-нибудь наркорэпера и погрузиться в практически любой игровой мир. Какие могут быть звонки и встречи, когда тебя так впирает?
И она тоже так любила. Она была красивая, гиперсовременная и любила меня. Ее вкатывал шоколадный коктейль и план, смешанный со spice – лютая вещь. На тот момент мы были с ней шесть месяцев.
Чего скрывать Петрич и Макс тоже поощряли употребление запрещенных даров природы, мало того они поднимали на этом немалые деньги.
И никто не может объяснить, почему мы тогда собрались вчетвером, пили пиво, курили дурь. Наверно мы просто не знали как по-другому. Если есть финансовая независимость, коей обладал я в силу обеспеченности моих любимых родителей, мне не хотелось ничего другого, кроме как попробовать что-нибудь новое и посильнее. Эта мысль давно и глубоко засела в моей голове и до того момента я старательно откидывал эту идею. Но она жадно впивалась в голову и уже ничего не останавливало меня ужалиться самым крутым дерьмом на свете – героином.
Девиз – «в этой жизни надо попробовать все» - был однозначно придуман для меня и про меня. Я жаждал погрузиться в новое мироощущение, жаждал испытать качество медленной эйфории и охваченный желанием, я заранее позвонил Петричу и попросил прихватить «чего надо».
***
- В первой половине двадцатого века «медленный» считали лекарством, - с интеллектуальной издевкой произнес Петрич. Наверно про наркотики и их историю Петрич знал практически все, это было его хобби или издержки «профессии».
- Но поскольку больных стало очень много, на всех его не хватало и легальное употребление приостановили, но в скором будущем некоторые эксперты пророчат новое амплуа героину и он однозначно будет легализован наряду с другими запрещенными сегодня веществами” - продолжал он искренне бросать удивительные для всех факты, при этом готовя приблуды для заправки первой «машины», предназначенной для меня.
- Не рассказывайте басни, товарищ. Тогда все вокруг сторчатся и некому будет сеять хлеб и доить коров, - оппонировал ему Макс. Макс первый среди нас влился в тему, попал в диспансер и встал на учет и предполагал, что пользуется среди нас неким авторитетом, мне лично казалось, что он ошибался. – Нет, пусть лучше это дерьмо, достанется нам, чем какому-нибудь фермеру. Каждый должен занимать своё место в этом мире, – продолжал размышлять он, глядя на то как шприц заполнялся вожделенной жидкостью.
«… кто как играет, кто где летает, кого что качает …» - вещал картавый Гуф из колонок.
- Закатайте рукава, приготовьте билеты, наш автобус отправляется в космос, - Петрич сел на колено передо мной, затянул жгут и….
Сначала мне было холодно, потом жарко, потом опять холодно, темно, ничего не видно, затягивающая пустота кружит и засасывает, мне кажется я похож на шайбу, которая скользит по катку. Чернота повсюду. Куда я еду в темноте? Где остальные? Стоп.
- Вот это мажет, парнягу, – с искусственным удивлением сказал Петрич, - Лилу, радость моя, вы следующая на очередной рейс до космоса, - говорил он, пытаясь жать на остроума.
- Нет, парни, я не буду. А че у него губы посинели? Это нормально? – полумертвым голосом сказала Лилу, кивая в мою сторону.
- Здесь никто, никого не заставляет. Принцип добровольности никто не отменял. Но, к сожалению все билеты уже сегодня будут раскуплены, - мягким вкуренным голосом бормотал Петрич: - А губы в натуре посинели, - повернувшись в мою сторону удивленно произнес он.
- Эй, алле, пассажир, можете дышать и открыть глаза, самое страшное вы уже проехали, – он пытался продолжить начатую байку про полеты: - Э-эй, ты че в натуре? – уже более испуганно произнес Петрич и вклеил пощечину моему бездыханному телу: - Походу он передознулся, - с открытым ртом обращался он к остальной публике.
- Это, ты его передознул, сука! – завизжала Лилу. – Мудак. Что теперь делать? Что делать? Он умер? Твари. Какие же вы, твари. Аааа, бля, - уже ревела она.
- Заткнись, - хладнокровно бросил Макс и поднес руку к моему пульсу: - Он в натуре, завернулся – вынес диагноз, будучи выгнанным студентом третьего курса медуниверситета: - Надо ментов, скорую. Твою мать! Не ори, выруби музыку!
***
Вот и я сначала не понял почему нас двое - я на кресле и я на потолке. Я умер, весело, под кайфом, но я сдох… Вокруг кипишь, слезы, маты живых. Это конец. Все, я больше не играю никакой роли на земле, я просто кусок мяса, говна и костей. Резкий хлопок, бессознательные секунды. Кто вы? Куда вы меня тащите? Аааааа. Где я? Жарко, как жарко. Я в аду? Дурацкий вопрос. Конечно я в аду. Я же передознулся.
- Нет, ты не в аду!
- А где?
- Чистилище, слышал?
- Да, что то слышал.
- Я знаю, что слышал, я про тебя все знаю и все слышал.
- А кто ты?
- Это не главное, самое главное жизнь для тебя кончилась, а то что она кончилась таким образом, это плохо. И поэтому шаг к огненному будущему ты уже сделал. Вообще при жизни плохих шагов сделал ты больше, чем хороших. Но куда ты попадешь решать будет Суд.
- Я, я…
- Нет уже твоего я, есть только трое суток – время для прощания с твоим прежним миром. А пока иди.
Лучше бы я был инвалидом, имбицилом, бомжом, бактерией, наконец. Но я никто, меня нет, я не функционирую. Нет даже маленького луча света, который бы слепил хотя бы один глаз. Нет чувств, запахов, прикосновений, ветра, солнца, дождя. Нет… Меня нет. Остались только капли разума и жесткое сожаление. Сожаление о всем чего не успел, не сделал, не долюбил. А ведь я сдох самой стремной смертью, стремнее меня только самоубийцы, я от них отличаюсь только тем, что смерть свою я выпустил не сам, а добровольно передал какому-то дилеру, даже не другу, а так.
Что теперь я могу? Ничего. Только видеть и только три дня.
Что делать с этим трупом, что? Надо куда-то его везти? Но как? – тревожно перебирала мысли группа товарищей по несчастью: - Менты, скорая – это все нереально, нас закроют, если не за убийство, то за наркоту и это по любому.
- В общем так, - начал выкручивать Макс: – Ты, – обращался он к Лилу: – Ты будешь говорить всем, что Белый пропал, исчез. Мобилу его вырубай. Быстро. Где она? Ищи в кармане, – и указал испуганной и обезличиной девице на тело.
- Я не прикоснусь к нему, - кое-как шептала она: – Я не могу, мне страшно.
- Страшно на зоне будет под телом беззубой лесбиянки, - шипел раскаленный ситуацией Макс: – Давай ищи, нам с Петричем посерьезнее делюга предстоит.
- Что еще? Ты что придумал? – вопросительно обернулся Петрич, отрываясь от склянок с наркотой.
- Ты че, сука еще вмазался?
- Нет, – растеряно возразил Петрич: – Я эту херню в одну кучу сгребаю, не сидеть же тут среди разбросанной канители.
- Ныряй ему в карман, - тыкал Лилу пальцем на труп: – Ищи давай, детка, чем быстрее от него избавимся, тем лучше для всех. Кстати, все деньги собирай. Я знаю у него штрихи обеспеченные и у него лаве есть хотя бы на бензин.
Лилу понимала, что противоречить бесполезно и ей самой ничего не приходило в голову. Она изо всех сил пыталась представить себе что это все не так как есть, что она спит. Но жестокая реальность происходящего давила и рука волей неволей оказалась в кармане моих брюк. Она достала недавно купленный телефон и выключила нажав на красную.
- Симку вытащи! – грозно напомнил ей Макс.
- Ты че раскомандовался? Сам давай, – прозвучало в ответ.
Резкий пинок поддых прервал девичьи возражения.
- Ты, блядь, лучше не возникай, а то с ним ляжешь! – уже кипел вштореный Макс: - Не возникай, ясно! – взял её за подбородок и направил ее взгляд на себя: – Я тебе не он, - Макс кивнул на труп: - хотя он уже труп и я могу заменить все его ласки, - ухмыляясь продолжал он бредить: – Дай мне свой телефон, возьми машину – указывал он на шприц и дай его Петричу: - А ты уколи её, – приказал он Петричу.
Господи, как же больно на это было смотреть, как над твоей девушкой извращаются какие-то твари, которых ты считал чуть ли не близким друзьями. Как тяжело от немощности…
- Я не буду.
- Будешь, - и Петрич умелыми движениями загнал ей полкубика.
- Правильно, ей лучше немного, больше нам трупов не надо. Пусть успокоиться: – уже по сдержаней обращался Макс к Петричу.
Присущее всем наркоманам выражение появилось на лице Лилу, ей казалось что она будто мумия в гробу и ничего не может сделать, и как-будто обмотанные вокруг тела бинты полностью обездвиживают и подавляют ее волю.
- Нам по любому не вынести тело целиком, – продолжал Макс.
- Что ты имеешь ввиду? – вопросительно одернул его Петрич, казалось такие тупые рожи строить мог только он.
- Что, что! Я предлагаю резать.
- Как резать? Я не буду! Мы же здесь все в крови умажем.
- Будешь, еще как будешь. Не потащим мы его как ковер с тринадцатого этажа. И на себя не взвалим как будто бухого, лифт после двенадцати не работает, лестница одна – если кто встреться по дороге не отмажемся и вообще по идее его здесь не было, тем более с нами. Его должны где-нибудь будить гопники захерачить. И закапывать легче будет пакеты с мясом, чем целиком тело. Бляяяя, че ты на меня смотришь – мне думаешь в кайф все это. Урод, ты его падла передознул по сути тебе и отвечать – резко оборвал Макс свой монолог.
- Что надо делать?
- Давай затащим его в ванну…
Петрич молчаливо согласился. Моё тело принесли и положили в ванну как свиную тушу. Макс взял разделочный нож и кухонный топорик, неумелым движением остриё в шею и пустил кровь. Петрича стошнило, вернее он облевался как подзаборная пьянь.
- Надо резать по суставам, - с видом опытного мясника сжимая зубы Макс начал кромсать мое тело. Нож умело играл в его руках и постепенно из единого целого труп превратился в горку мяса. Особенно вонял желудок и кишки. Макс, будучи без трех минут хирургом это знал и переложил в пакет голыми руками содержимое туловища в первую очередь.
То из чего я состоял влезло в шесть двадцатилитровых пакета, примерно по двенадцать килограмм в каждом. Великая смерть великого человека – заунывно вынужден был констатировать я, кружась между ванной и залом, где лежала Лилу.
- Завязывай – крикнул он остолбеневшему Петричу, а то мы здесь сами от вони сдохнем.
Петрича еше не покидали рвотные рефлексы, но блевать было уже нечем, и он, икая, начал крепко перевязывать мешки с содержимым.
Все, готово – сказал Макс и вошел в комнату к Лилу.
Она лежала без движения и только часто моргавшие глаза говорили о том, что ей присоединяться ко мне еще рано.
- Собирайся, нам надо ехать, – обращался Макс к почти бездыханной девочке: - Твою мать, тебя сука еще мажет. Петрич, давай вымывай поскорее там все и тащи эту шлюху под холодную воду.
Второе, но еще живое тело потащили в ванну. Её как-то странно без комментариев раздели и усадили под воду. Она только мычала, синие губы и дрожащие руки заставили этих гадов включить воду чуть теплее. Даже в таком состоянии и в таком виде она была превосходной, гусиная кожа и стоящие соски напоминали мне о жарких ночах, перемешиваясь с чувством злобы и беспомощности по отношению к этим подонкам и к ситуации, мать ее, в целом.
Прошло шесть часов по их живому времени. Лилу собрали и одели, у нее болела голова, эти мучились на отходах.
- Три часа ночи, - заныл уставший Петрич. Самое время урывать отсюда и ехать за город.
- Собираемся. Все взяли по два пакета. Петрич, дай ей что полегче, а то она сама себя походу унести не может, - говорил Макс, ища ключи среди комнаты: – И без кипиша всем, а то надолго расстанемся, а может и на всегда, – иронично добавил он.
Захлопнулась дверь и три человека поволичили меня, вернее мои останки на мои похороны. Спускались тяжело, тихо и долго, прислушиваясь к каждому шороху на площадках. Машина стояла недалеко, и быстро пересекая расстояние все трое практически мгновенно оказались около машины. На самом деле мне не хотелось что бы кто-нибудь их увидел, чувство сострадания к Лилу хоть эпизодически, но возвращалось ко мне.
Нутро девятки заурчало и машина послушно тронулась. Дорога предстояла долгой.
- Там, за поворотом есть съезд, сильно не гони, – сообщил Макс.
Петрич сбавил скорость, машин неохотно накренилась и съехала с трассы.
- Мы здесь отдыхали когда то, места знакомые. Проедешь еще примерно 500 метров и свернешь в лес, - продолжал изображать штурмана невеселый Макс.
Прибыв на место, Макс без лишних разговоров взял лопату и пошел копать. Лилу в исступлении тихонько плакала и в глазах её казалось не оставалось слез.
Осенний лес встретил непроходимыми лужами и моросящим дождем. Намокшая одежда прилипала к телу и доставляла участникам похорон или захоронения ощутимый дискомфорт.
- Еще не много, надеюсь мы скоро забудем эту неприятную историю, Лилу, тащи мешки, – скомандовал на этот раз Петрич.
Лилу уже не чему не сопротивляясь отправилась к багажнику и вытаскивала один за другим мои останки. Я видел ее отвращение и изнеможение, но она покорно тащила мешок к нужному месту. Опять это чувство отсутствия посетило меня, я хотел помочь, но не мог. Я ничего больше не мог. Это самое страшное в смерти.
Постепенно яма заполнилась пакетами и земля падала на целлофан, создавая характерный звук из фильмов с такими сюжетами.
Закопав мое тленное мясо, группа отправилась в обратный путь.
- Что будем теперь делать? Я вести не могу, - трясся в жутких отходах уже неспокойный Петрич.
Макс тоже был таким, но более сдержанным, хотя его ломало. Самая спокойная была Лилу. У нее похоже был шок.
- Сейчас на хату за лекарствами. Потом к бледному ,– следы замывать: Лилу, ты останешся там. Мобилу Белого выкинь, – отвечал Макс: – Да еще ты поведешь, а то мы с Петричем не можем, а ты бодренькая.
- У меня прав с собой нет.
- Похер, заводи, – Макс направил руку в сторону девятки. И послушная Лилу ненавидя всех и вся села за руль.
Машина завелась, тронуться она смогла только с четвертого раза. Но потом Лилу собралась спокойно выехала на трассу, как будто ездила здесь всегда. Откуда-то взявшиеся силу прибавили Лилу четкости и уверенности в действиях. Третья, четвертая передача. Макс и Петрич взволнованно открыли рты... Но было уже поздно... Девятка стремительно летела с моста, оставляя куски металла на искореженных бортах. Она убила себя.
Мы с ней никогда не встретимся, хоть мне и осталось два дня. Самоубийцы уходят в какой-то другой мир, более страшный и мучительный. А что касается двух других, то я их прощаю. И прошу никого не винить в моей смерти, я сам виноват.
И она тоже так любила. Она была красивая, гиперсовременная и любила меня. Ее вкатывал шоколадный коктейль и план, смешанный со spice – лютая вещь. На тот момент мы были с ней шесть месяцев.
Чего скрывать Петрич и Макс тоже поощряли употребление запрещенных даров природы, мало того они поднимали на этом немалые деньги.
И никто не может объяснить, почему мы тогда собрались вчетвером, пили пиво, курили дурь. Наверно мы просто не знали как по-другому. Если есть финансовая независимость, коей обладал я в силу обеспеченности моих любимых родителей, мне не хотелось ничего другого, кроме как попробовать что-нибудь новое и посильнее. Эта мысль давно и глубоко засела в моей голове и до того момента я старательно откидывал эту идею. Но она жадно впивалась в голову и уже ничего не останавливало меня ужалиться самым крутым дерьмом на свете – героином.
Девиз – «в этой жизни надо попробовать все» - был однозначно придуман для меня и про меня. Я жаждал погрузиться в новое мироощущение, жаждал испытать качество медленной эйфории и охваченный желанием, я заранее позвонил Петричу и попросил прихватить «чего надо».
***
- В первой половине двадцатого века «медленный» считали лекарством, - с интеллектуальной издевкой произнес Петрич. Наверно про наркотики и их историю Петрич знал практически все, это было его хобби или издержки «профессии».
- Но поскольку больных стало очень много, на всех его не хватало и легальное употребление приостановили, но в скором будущем некоторые эксперты пророчат новое амплуа героину и он однозначно будет легализован наряду с другими запрещенными сегодня веществами” - продолжал он искренне бросать удивительные для всех факты, при этом готовя приблуды для заправки первой «машины», предназначенной для меня.
- Не рассказывайте басни, товарищ. Тогда все вокруг сторчатся и некому будет сеять хлеб и доить коров, - оппонировал ему Макс. Макс первый среди нас влился в тему, попал в диспансер и встал на учет и предполагал, что пользуется среди нас неким авторитетом, мне лично казалось, что он ошибался. – Нет, пусть лучше это дерьмо, достанется нам, чем какому-нибудь фермеру. Каждый должен занимать своё место в этом мире, – продолжал размышлять он, глядя на то как шприц заполнялся вожделенной жидкостью.
«… кто как играет, кто где летает, кого что качает …» - вещал картавый Гуф из колонок.
- Закатайте рукава, приготовьте билеты, наш автобус отправляется в космос, - Петрич сел на колено передо мной, затянул жгут и….
Сначала мне было холодно, потом жарко, потом опять холодно, темно, ничего не видно, затягивающая пустота кружит и засасывает, мне кажется я похож на шайбу, которая скользит по катку. Чернота повсюду. Куда я еду в темноте? Где остальные? Стоп.
- Вот это мажет, парнягу, – с искусственным удивлением сказал Петрич, - Лилу, радость моя, вы следующая на очередной рейс до космоса, - говорил он, пытаясь жать на остроума.
- Нет, парни, я не буду. А че у него губы посинели? Это нормально? – полумертвым голосом сказала Лилу, кивая в мою сторону.
- Здесь никто, никого не заставляет. Принцип добровольности никто не отменял. Но, к сожалению все билеты уже сегодня будут раскуплены, - мягким вкуренным голосом бормотал Петрич: - А губы в натуре посинели, - повернувшись в мою сторону удивленно произнес он.
- Эй, алле, пассажир, можете дышать и открыть глаза, самое страшное вы уже проехали, – он пытался продолжить начатую байку про полеты: - Э-эй, ты че в натуре? – уже более испуганно произнес Петрич и вклеил пощечину моему бездыханному телу: - Походу он передознулся, - с открытым ртом обращался он к остальной публике.
- Это, ты его передознул, сука! – завизжала Лилу. – Мудак. Что теперь делать? Что делать? Он умер? Твари. Какие же вы, твари. Аааа, бля, - уже ревела она.
- Заткнись, - хладнокровно бросил Макс и поднес руку к моему пульсу: - Он в натуре, завернулся – вынес диагноз, будучи выгнанным студентом третьего курса медуниверситета: - Надо ментов, скорую. Твою мать! Не ори, выруби музыку!
***
Вот и я сначала не понял почему нас двое - я на кресле и я на потолке. Я умер, весело, под кайфом, но я сдох… Вокруг кипишь, слезы, маты живых. Это конец. Все, я больше не играю никакой роли на земле, я просто кусок мяса, говна и костей. Резкий хлопок, бессознательные секунды. Кто вы? Куда вы меня тащите? Аааааа. Где я? Жарко, как жарко. Я в аду? Дурацкий вопрос. Конечно я в аду. Я же передознулся.
- Нет, ты не в аду!
- А где?
- Чистилище, слышал?
- Да, что то слышал.
- Я знаю, что слышал, я про тебя все знаю и все слышал.
- А кто ты?
- Это не главное, самое главное жизнь для тебя кончилась, а то что она кончилась таким образом, это плохо. И поэтому шаг к огненному будущему ты уже сделал. Вообще при жизни плохих шагов сделал ты больше, чем хороших. Но куда ты попадешь решать будет Суд.
- Я, я…
- Нет уже твоего я, есть только трое суток – время для прощания с твоим прежним миром. А пока иди.
Лучше бы я был инвалидом, имбицилом, бомжом, бактерией, наконец. Но я никто, меня нет, я не функционирую. Нет даже маленького луча света, который бы слепил хотя бы один глаз. Нет чувств, запахов, прикосновений, ветра, солнца, дождя. Нет… Меня нет. Остались только капли разума и жесткое сожаление. Сожаление о всем чего не успел, не сделал, не долюбил. А ведь я сдох самой стремной смертью, стремнее меня только самоубийцы, я от них отличаюсь только тем, что смерть свою я выпустил не сам, а добровольно передал какому-то дилеру, даже не другу, а так.
Что теперь я могу? Ничего. Только видеть и только три дня.
Что делать с этим трупом, что? Надо куда-то его везти? Но как? – тревожно перебирала мысли группа товарищей по несчастью: - Менты, скорая – это все нереально, нас закроют, если не за убийство, то за наркоту и это по любому.
- В общем так, - начал выкручивать Макс: – Ты, – обращался он к Лилу: – Ты будешь говорить всем, что Белый пропал, исчез. Мобилу его вырубай. Быстро. Где она? Ищи в кармане, – и указал испуганной и обезличиной девице на тело.
- Я не прикоснусь к нему, - кое-как шептала она: – Я не могу, мне страшно.
- Страшно на зоне будет под телом беззубой лесбиянки, - шипел раскаленный ситуацией Макс: – Давай ищи, нам с Петричем посерьезнее делюга предстоит.
- Что еще? Ты что придумал? – вопросительно обернулся Петрич, отрываясь от склянок с наркотой.
- Ты че, сука еще вмазался?
- Нет, – растеряно возразил Петрич: – Я эту херню в одну кучу сгребаю, не сидеть же тут среди разбросанной канители.
- Ныряй ему в карман, - тыкал Лилу пальцем на труп: – Ищи давай, детка, чем быстрее от него избавимся, тем лучше для всех. Кстати, все деньги собирай. Я знаю у него штрихи обеспеченные и у него лаве есть хотя бы на бензин.
Лилу понимала, что противоречить бесполезно и ей самой ничего не приходило в голову. Она изо всех сил пыталась представить себе что это все не так как есть, что она спит. Но жестокая реальность происходящего давила и рука волей неволей оказалась в кармане моих брюк. Она достала недавно купленный телефон и выключила нажав на красную.
- Симку вытащи! – грозно напомнил ей Макс.
- Ты че раскомандовался? Сам давай, – прозвучало в ответ.
Резкий пинок поддых прервал девичьи возражения.
- Ты, блядь, лучше не возникай, а то с ним ляжешь! – уже кипел вштореный Макс: - Не возникай, ясно! – взял её за подбородок и направил ее взгляд на себя: – Я тебе не он, - Макс кивнул на труп: - хотя он уже труп и я могу заменить все его ласки, - ухмыляясь продолжал он бредить: – Дай мне свой телефон, возьми машину – указывал он на шприц и дай его Петричу: - А ты уколи её, – приказал он Петричу.
Господи, как же больно на это было смотреть, как над твоей девушкой извращаются какие-то твари, которых ты считал чуть ли не близким друзьями. Как тяжело от немощности…
- Я не буду.
- Будешь, - и Петрич умелыми движениями загнал ей полкубика.
- Правильно, ей лучше немного, больше нам трупов не надо. Пусть успокоиться: – уже по сдержаней обращался Макс к Петричу.
Присущее всем наркоманам выражение появилось на лице Лилу, ей казалось что она будто мумия в гробу и ничего не может сделать, и как-будто обмотанные вокруг тела бинты полностью обездвиживают и подавляют ее волю.
- Нам по любому не вынести тело целиком, – продолжал Макс.
- Что ты имеешь ввиду? – вопросительно одернул его Петрич, казалось такие тупые рожи строить мог только он.
- Что, что! Я предлагаю резать.
- Как резать? Я не буду! Мы же здесь все в крови умажем.
- Будешь, еще как будешь. Не потащим мы его как ковер с тринадцатого этажа. И на себя не взвалим как будто бухого, лифт после двенадцати не работает, лестница одна – если кто встреться по дороге не отмажемся и вообще по идее его здесь не было, тем более с нами. Его должны где-нибудь будить гопники захерачить. И закапывать легче будет пакеты с мясом, чем целиком тело. Бляяяя, че ты на меня смотришь – мне думаешь в кайф все это. Урод, ты его падла передознул по сути тебе и отвечать – резко оборвал Макс свой монолог.
- Что надо делать?
- Давай затащим его в ванну…
Петрич молчаливо согласился. Моё тело принесли и положили в ванну как свиную тушу. Макс взял разделочный нож и кухонный топорик, неумелым движением остриё в шею и пустил кровь. Петрича стошнило, вернее он облевался как подзаборная пьянь.
- Надо резать по суставам, - с видом опытного мясника сжимая зубы Макс начал кромсать мое тело. Нож умело играл в его руках и постепенно из единого целого труп превратился в горку мяса. Особенно вонял желудок и кишки. Макс, будучи без трех минут хирургом это знал и переложил в пакет голыми руками содержимое туловища в первую очередь.
То из чего я состоял влезло в шесть двадцатилитровых пакета, примерно по двенадцать килограмм в каждом. Великая смерть великого человека – заунывно вынужден был констатировать я, кружась между ванной и залом, где лежала Лилу.
- Завязывай – крикнул он остолбеневшему Петричу, а то мы здесь сами от вони сдохнем.
Петрича еше не покидали рвотные рефлексы, но блевать было уже нечем, и он, икая, начал крепко перевязывать мешки с содержимым.
Все, готово – сказал Макс и вошел в комнату к Лилу.
Она лежала без движения и только часто моргавшие глаза говорили о том, что ей присоединяться ко мне еще рано.
- Собирайся, нам надо ехать, – обращался Макс к почти бездыханной девочке: - Твою мать, тебя сука еще мажет. Петрич, давай вымывай поскорее там все и тащи эту шлюху под холодную воду.
Второе, но еще живое тело потащили в ванну. Её как-то странно без комментариев раздели и усадили под воду. Она только мычала, синие губы и дрожащие руки заставили этих гадов включить воду чуть теплее. Даже в таком состоянии и в таком виде она была превосходной, гусиная кожа и стоящие соски напоминали мне о жарких ночах, перемешиваясь с чувством злобы и беспомощности по отношению к этим подонкам и к ситуации, мать ее, в целом.
Прошло шесть часов по их живому времени. Лилу собрали и одели, у нее болела голова, эти мучились на отходах.
- Три часа ночи, - заныл уставший Петрич. Самое время урывать отсюда и ехать за город.
- Собираемся. Все взяли по два пакета. Петрич, дай ей что полегче, а то она сама себя походу унести не может, - говорил Макс, ища ключи среди комнаты: – И без кипиша всем, а то надолго расстанемся, а может и на всегда, – иронично добавил он.
Захлопнулась дверь и три человека поволичили меня, вернее мои останки на мои похороны. Спускались тяжело, тихо и долго, прислушиваясь к каждому шороху на площадках. Машина стояла недалеко, и быстро пересекая расстояние все трое практически мгновенно оказались около машины. На самом деле мне не хотелось что бы кто-нибудь их увидел, чувство сострадания к Лилу хоть эпизодически, но возвращалось ко мне.
Нутро девятки заурчало и машина послушно тронулась. Дорога предстояла долгой.
- Там, за поворотом есть съезд, сильно не гони, – сообщил Макс.
Петрич сбавил скорость, машин неохотно накренилась и съехала с трассы.
- Мы здесь отдыхали когда то, места знакомые. Проедешь еще примерно 500 метров и свернешь в лес, - продолжал изображать штурмана невеселый Макс.
Прибыв на место, Макс без лишних разговоров взял лопату и пошел копать. Лилу в исступлении тихонько плакала и в глазах её казалось не оставалось слез.
Осенний лес встретил непроходимыми лужами и моросящим дождем. Намокшая одежда прилипала к телу и доставляла участникам похорон или захоронения ощутимый дискомфорт.
- Еще не много, надеюсь мы скоро забудем эту неприятную историю, Лилу, тащи мешки, – скомандовал на этот раз Петрич.
Лилу уже не чему не сопротивляясь отправилась к багажнику и вытаскивала один за другим мои останки. Я видел ее отвращение и изнеможение, но она покорно тащила мешок к нужному месту. Опять это чувство отсутствия посетило меня, я хотел помочь, но не мог. Я ничего больше не мог. Это самое страшное в смерти.
Постепенно яма заполнилась пакетами и земля падала на целлофан, создавая характерный звук из фильмов с такими сюжетами.
Закопав мое тленное мясо, группа отправилась в обратный путь.
- Что будем теперь делать? Я вести не могу, - трясся в жутких отходах уже неспокойный Петрич.
Макс тоже был таким, но более сдержанным, хотя его ломало. Самая спокойная была Лилу. У нее похоже был шок.
- Сейчас на хату за лекарствами. Потом к бледному ,– следы замывать: Лилу, ты останешся там. Мобилу Белого выкинь, – отвечал Макс: – Да еще ты поведешь, а то мы с Петричем не можем, а ты бодренькая.
- У меня прав с собой нет.
- Похер, заводи, – Макс направил руку в сторону девятки. И послушная Лилу ненавидя всех и вся села за руль.
Машина завелась, тронуться она смогла только с четвертого раза. Но потом Лилу собралась спокойно выехала на трассу, как будто ездила здесь всегда. Откуда-то взявшиеся силу прибавили Лилу четкости и уверенности в действиях. Третья, четвертая передача. Макс и Петрич взволнованно открыли рты... Но было уже поздно... Девятка стремительно летела с моста, оставляя куски металла на искореженных бортах. Она убила себя.
Мы с ней никогда не встретимся, хоть мне и осталось два дня. Самоубийцы уходят в какой-то другой мир, более страшный и мучительный. А что касается двух других, то я их прощаю. И прошу никого не винить в моей смерти, я сам виноват.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)